Пролог
Мост через Волгу, соединивший центр Волгограда с поселком Красная Слобода в конце 2009 года, уже через полгода после открытия прославился на всю страну из-за странного происшествия: в один из ветреных дней в середине мая опоры моста начали сильно раскачиваться, по свидетельству очевидцев, амплитуда колебаний мостового полотна превышала один метр.
Качка Волгоградского моста, впоследствии прозванного в народе «Танцующим мостом», закончилась так же неожиданно, как и началась. Удивительно, что после тотального обследования конструкции специалисты не зафиксировали никаких повреждений. Объяснить причину необычной качки моста специалисты так и не смогли. Но версии выдвигались самые разные, начиная воздействием сильного ветра и волн, вызвавших резонансные колебания моста, заканчивая землетрясением и даже проделками НЛО.
На фоне таких фантастических версий качки моста через Волгу у автора этих строк и родилась своя гипотеза…
* * *
Белые барашки кружились в хаотичной пляске на гребнях свинцово-синих волн. В разволновавшемся кривом зеркале реки отражалось ненастное нынче небо, по которому бесноватыми порывами восточного ветра гналась сизая рвань низких туч, брызгавших время от времени мелким холодным дождем. Не в пример речной поверхности, поверхность моста была гладка и надежна. По ней, утробно урча моторами, двигался через Волгу в обе стороны разнообразный транспорт, пассажиры которого со скучающим видом поглядывали в окна на волнующуюся реку и расхлябанное небо, и каждый думал о чем-то своем. Вполне рядовой, ничем не примечательный будничный день.
Но если бы кто-нибудь из проезжавших по мосту пассажиров имел возможность в этот момент заглянуть на дно реки, в самую глубь, то, без всякого сомнения, был бы поражен небывалым оживлением всех подводных обитателей. Мириады уклеек, плотвиц и красноперок копошились в толще воды, наполняя ее беспрерывным серебристым сверканием, от которого рябило в глазах и ныло в желудках у курсировавшей неподалеку огромной стаи разномастных судаков, которые маслянисто-светящимися глазами наблюдали за всем этим изобилием, и наверняка у каждого из них в рыбьем мозгу было только одно: «Эх, если б в любой другой день! Ох, и проредили бы мы ваши косяки!»
Стаи высокотелых лещей уже в который раз нетерпеливо курсировали вдоль моста, а жирные и флегматичные караси, всем своим видом показывая невозмутимость и степенность, плавали среди них, расталкивая плотные ряды и вызывая негодование и возмущение. А под врытыми в грунт опорными сваями неподвижно лежало несколько сотен огромных черных бревен.
И на первый взгляд могло показаться, что это действительно бетонные столбы, утопленные во время строительства, а теперь почерневшие от ила и донных наносов. Но шустрая и вечно голодная уклейка, позарившись копошившимся у такого столба жирным червяком, в ужасе отпрянула и, пулей вылетев на поверхность, протанцевала на хвосте несколько метров. А многопудовый сом, ус которого приняла за червяка любопытная уклейка, лишь лениво шевельнул хвостом и снова погрузился в старческую дрему.
Над залегшими на дно сомами плавали пятнистые торпеды зыркавших по сторонам щук, которые тоже сегодня дали обязательство соблюдать строгий пост по отношению ко всему рыбьему братству. И словно гирляндой на елке, сваи моста были облеплены яркохвостыми полосатыми разбойниками окунями. И еще много-много рыб, всех видов и размеров, собрались сегодня здесь, в районе самого крупного моста через Волгу. Все ждали.
- Плыву-у-ут! Плыву-у-ут! – раздался вдруг всполошенный вопль, и среди скопища рыб промчалась серебристой стрелой уклейка, от скорости теряя липкую чешую. – Плыву-у-ут! Плыву-у-ут!
Тут же прекратили хаотичное движение стаи плотвы и красноперки, перестали препираться лещи с карасями, и даже сомы вышли из дремы, уставив в зленную муть свои острые мелкие глазки. Рыбы начали собираться в косяки, косяки превращались в стаи по видовой принадлежности и по размеру.
Причиной таких приготовлений было приближение самых древних рыб реки Волги – осетровых. Впереди, длинноносыми челноками прокладывая дорогу, скользили по дну шустрые стерлядки, а следом за ними, окруженная плотной стаей осетров и севрюг, плыла она - тысячекилограммовая Мать-белуга, почти слепая от старости, со страшными следами сетей и браконьерских крюков, которые вросли в ее тело и, заржавев, стали похожи на уродливо скрюченные черные шипы. Плыла Мать-белуга медленно, но в каждом ее движении чувствовалась такая мощь и неколебимое величие, что даже центнерные сомы и сазаны почтительно уступали ей дорогу. А у одной не в меру впечатлительной чехоньки вообще случился обморок, то ли от восторга, то ли от страха.
Величественная процессия остановилась у одной из опор середины моста. Рыбьи стаи тут же окружили Мать-белугу плотными рядами. В наступившей тишине из самой середины осетровой стаи выскочил всклокоченный пузатый ершище, и, выпучив глаза, с удивительной для своего небольшого размера силой завопил на всю реку:
- Вольное рыбье население Нижней Волги! Доколе еще будем мы терпеть издевательства над нами человека? Разве мало нам опутавших всю нашу реку, словно паутиной, многокилометровых сетей, которые выцеживают нас без остатка, и даже наши дети-мальки, еще не познавшие радостной ответственности нереста, не могут уберечься от этой заразы, путаясь в коварной ячее «телевизоров», «косынок» и подъемников? А сколько гибнет наших братьев в брошенных браконьерами, утопленных на дне сетях?!
- Правильно!! Правильно говоришь!!! – одобрительно раздалось с разных сторон.
Воодушевленный такой поддержкой, надувшийся ершище продолжал:
- А разве можем мы забыть, что уже который год подряд Волжская ГЭС слишком рано заливает пойму, когда мы в большинстве своем еще как следует не подготовились к нересту? И то, что в последние годы воды дается очень мало, и держится она недолго, уже поставило под угрозу гибели наших братьев, постоянно живущих в пойме!
- Пра-а-а-авильно! – громогласно грянуло рыбье стадо, а Мать-белуга горестно вздохнула, услышав упоминание о Волжской ГЭС.
- А разве не страдаем мы от многочисленных заводов, сбрасывающих в реку отходы своего производства и отравляющих все живое на многие километры!? – продолжал вещать оратор ерш. – Или мало нас бьют током изверги-электроудочники, если не убивая сразу, то навсегда лишая возможности нереститься? Ради чего, я спрашиваю вас, свободное рыбье племя Нижней Волги, должны мы терпеть все эти издевательства? Не пора ли понять человеку, что все это нужно прекратить?! Не пора ли ему осознать, что нас с каждым годом становится все меньше?! Что, если не наладить нашу охрану, то мы, свободное рыбье племя нижней Волги, скоро вообще прекратим свое существование!
Многоголосый нестройный галдеж был ответом на призыв ерша-оратора. Уверенность и решимость читалась в неподвижных глазах всех рыб от жереха до пескаря, от судака до уклейки. Но галдеж быстро сошел на нет, когда тихим старческим голосом заговорила Мать-белуга:
- Давно я живу в этой реке, дети мои, очень давно. И так получилось, что пережила я и сынов своих, и внуков, и правнуков... Много смертей я видела. Видела, как погибали, зацепившись за браконьерские крючья и запутавшись в сетях, мои братья и потомки. Помню я и ту весну, когда шли мы на нерест огромной стаей, но встретили на своем пути огромную бетонную стену, перегородившую реку. Помню, как метались мы в отчаянии, гонимые необоримым инстинктом продолжения рода, как пытались перепрыгнуть, преодолеть ненавистную преграду! Но мы не птицы, и крыльев у нас нет. И с тех пор с каждым годом становилось нас, древнейших рыб Волги-матушки, всё меньше и меньше. А я вот до сих пор каким-то чудом жива, и много всего повидала на свете. Но скажу вам, свободное рыбье племя Нижней Волги, что так плохо, как в последние годы, нам не жилось никогда! И сегодня у нас есть последний шанс, чтобы напомнить о себе человеку, чтобы дать ему понять, что в Волге еще есть рыба, которая нуждается в его помощи, так же, как и человек всю свою жизнь нуждается в рыбе! Так давайте же, свободное рыбье племя Нижней Волги, заявим о себе, сейчас или никогда!!!
Воодушевленное призывом Матери-белуги, свободное рыбье племя разделилось на крупные стаи, и, обступив с разных сторон несущие опоры самого большого моста через Волгу, навалилось на них отчаянно и дружно. Стали давить и раскачивать многотонное железобетонное строение, натужно работая хвостами, помогая себе плавниками. Сазан бок о бок с плотвичкой, осетр бок о бок с карасиком.
- Раз-два! Взяли! Раз-два! Взяли! Е-ще! Взяли! – командовал ершище-оратор. И под невиданным натиском свободного рыбьего племени, под дружным и отчаянным напором дрогнуло чудо инженерной мысли, и стали раскачиваться многотонные сваи, словно тростинки на ветру, и пошло гулять волнами дорожное покрытие, словно лист бумаги. А проезжавшие в этот момент скучающие пассажиры с ужасом смотрели на невиданное явление, всерьез опасаясь, что многотонный мост сейчас развалится, словно карточный домик, и упокоится на дне реки результат многолетнего человеческого труда.
- Хватит! Остановись, свободное рыбье племя Нижней Волги! – вскричала Мать-белуга. – Довольно на первый раз и этого. Сегодня мы напомнили о себе человеку нашей акцией протеста, но если ему и этого будет мало, то мы соберемся снова, и тогда нас уже ничего не остановит! А сейчас, расплывайся, свободное рыбье племя, по ямам и заливам, и продолжай жить своей рыбьей жизнью!
И в тот же миг прекратил мост свою истерическую пляску, словно и не было ее вовсе. Движение транспорта перекрыли, создав неудобство для вечно спешащих по своим делам пассажиров и вводя в убыток водителей маршрутных такси. А внизу, под мостом, всё так же курчавилась белыми барашками свинцовая поверхность реки, и мелкий дождь неутешно плакал о чем-то.
Виталий Волков,
поселок Светлый Яр
Волгоградской области
Опубликовано в журнале «Рыболов» №10/2013
Рисунки С. Ермилова 
