Дед Сашка и Марат (рыбацкая сказка)

Дед Сашка и Марат (рыбацкая сказка)

Дед Сашка и Марат (рыбацкая сказка)
1024

Глава 1. МАРАТ


Крупный пожилой лещ лениво шевелил плавниками, стоя чуть в стороне от потока тёплой воды, широкой рекой льющейся из Трояновской чаши. Сейчас, в самый разгар зимы, это ощущение не по сезону богатого тепла доставляло старику несказанное удовольствие, и он, прикрыв глаза и уткнувшись мордой в дно, замер в неге в ласковом потоке.

Старого леща звали Марат. Родился он давным-давно в самых низовьях Десногорского водохранилища. Был он тогда никто и звали его никак, один среди сотен тысяч таких же пучеглазых мальков, проводящих всё свое время на «детсадовском» солнечном мелководье. Они толпами бродили по песчаным полянкам, а по ночам прятались в тени ажурных водорослей. Иногда, набравшись смелости, они с друзьями спускались чуть глубже, туда, где дно, нетронутое прибойными волнами, подёрнулось тонким слоем ила. Они рылись в нём своими мордочками, отыскивая шустрых и очень вкусных мелких рачков.

Так день за днём и прошел год. Первый год – самый трудный и опасный в его жизни, и вот следующей весной молодой серебристый подлещик, благополучно избежавший пасти окуня и клюва птицы, отправился в своё первое путешествие по незнакомому пока водоёму.

Проблуждав всё лето по многочисленным заливам и плесам большого водохранилища, к началу осени осел он на широком плёсе, что напротив городской набережной, как раз между пляжем и лесистым полуостровом. Там было тепло и сытно, и лещик рос не по дням, а по часам. Но не только это держало нашего героя подле города. Самое главное было то, что по берегам залива постоянно бродило множество интересных существ – людей, которые почему-то вызывали у подростка неподдельный интерес. Интерес его к людям объяснить трудно, но факт остаётся фактом: каждый день он подплывал к берегу, находил компанию людей и, стоя у поверхности в каком-то благоговейном оцепенении, вслушивался в их странные речи. Время шло, и скоро он даже стал понемногу понимать их. Такой вот рос у нас необыкновенный лещик!

Пришла зима. Правда, лёд так и не встал: тёплая вода, сбрасываемая из охладительной системы атомной станции, согревала залив и обеспечивала совершенно комфортные условия многочисленным косякам самой разной рыбы. И наш друг рос себе как на дрожжах, подрастал. Это была уже достаточно крупная рыбёха с чешуёй в цвет благородного чеканного серебра.

Но вот зима кончилась, дни стали длиннее. Наш лещик внезапно начал чувствовать что-то непонятное, тревожное и незнакомое… Это что-то в конце концов и погнало его из обжитых мест к опасным мелководным берегам. Там тёплыми волшебными ночами он впервые испытал совершенно новые ощущения, сходя с ума в чувственной круговерти первого в жизни нереста. Этот праздник продолжался недолго, но когда исхудавший в любовных баталиях лещ вернулся на знакомый плес, окружающие его рыбы заметили перемены в его облике. Впервые в его окраске мелькнула золотинка – почётная отметка, говорящая, что перед нами уже взрослая рыба. Что перед нами уже лещ, а не подлещик!

С каждым годом, с каждым нерестом эти золотые, а позже бронзовые краски на его боках будут становиться глубже, насыщеннее, пока он окончательно не превратится в тёмно-бронзового леща с хороший поднос размером. Это всё обязательно будет, если только ему повезёт. Если он минует браконьерские сети и страшные крюки «косильщиков». Обойдёт или обхитрит крючки множества рыбаков, приехавших на берега этого замечательного водоёма, казалось бы, именно за ним. Если пролетит мимо стрела подводного охотника, если зубы старой щуки или судака окажутся не столь быстрыми. Да мало ли опасностей подстерегало молодую рыбу впереди…

А пока с ним случилась ещё одна примечательная история. Как-то, привычно коротая время в размышлениях недалеко от отдыхающей на берегу компании и вслушиваясь в их разговоры, он услышал крик молодой женщины: «Марат! Марат!» Её крик был обращён к мальчику, плескавшемуся на мелководье и в молодом задоре заехавшему пяткой лещу по скуле. «Марат», - повторила она, - «Выходи! Хватит в воде сидеть!» Почувствовав неслабый удар детской ноги, лещ бросился прочь от греха подальше. Отплыв на безопасное расстояние, он немного успокоился и только недружелюбно посматривал в сторону продолжавшего резвиться мальчугана-каратиста: «Марат!.. Хм… Надо же… Дети!..»

Щека его ещё немного ныла, когда в голову ему пришла забавная мысль: «Как интересно!.. Все люди себя как-то называют, у них это называется «имя». А я как был никем, так и остаюсь им до сих пор. Но чем, собственно говоря, чем я хуже?!» Лещ в волнении стал плавать взад и вперёд: «Этот вот, маленький, а уже Марат…» - продолжал развивать он свою внезапную мысль: «Кстати, очень красивое имя…»

Внезапно остановившись, лещ собрался с духом и несмело произнёс: «Решено!.. Меня зовут Марат!» Он ещё постоял немного, вслушиваясь в только что произнесённые судьбоносные слова, и, решительно ударив хвостом, стрельнул на глубину, где на илистом дне паслись тихие стада его многочисленных собратьев. «Я – Марат! Меня зовут Марат!» - кричал он им. Все разом обернулись к нему, испуганные внезапным появлением, выслушали и, пожав узкими плечами, безразлично вернулись к прерванной трапезе.

Марат, так мы теперь станем называть нашего героя, ещё покрутился среди соплеменников, немного обиженный их равнодушием и безразличием к такому знаменательному для него событию. Потом решительно взмахнул плавниками, ударил хвостом и помчался прочь! Навстречу новым, неизведанным пока просторам и глубинам огромного водоёма. Он плыл и плыл вперёд, повторяя про себя: «Меня зовут Марат!.. Меня зовут Марат!.. Марат!» Вот так нашёл наш лещик своё гордое имя, и прижилось оно, и стали все остальные рыбы звать его Маратом. Вот такой, я же говорил, у нас рос необыкновенный лещик!

Глава 2. ДЕД САШКА


Ну, вот, стоял, значит, себе Марат на дне, грелся в тёплой воде, и тут рядом с ним прошел Слух! Это был очень странный субъект… Слух вечно ходил с места на место, нигде не задерживался, но всё, решительно всё знал. Даже то, чего и не случилось вовсе. Зная по опыту, что Слух просто так не появляется, Марат развернулся, догнал угрюмого странника, и дружелюбно касаясь его плечом, спросил о цели его прохода. «Дед Сашка на рыбалку собрался!» - отрапортовал пилигрим и скрылся вдали.

Марат застыл на месте: «Дед Сашка… Жив ещё курилка!» - подумал он, придя в некоторое возбуждение. Томление и негу от тёплой ванны как ветром сдуло. Марат хорошо знал деда Сашку, которого он лет десять назад приметил и особо выделял среди других рыбаков, появлявшихся на берегах водохранилища. И с тех пор, следуя информации, принесённой Слухом и иногда его тёткой Молвой, тоже любящей бродить в здешних местах, Марат постоянно следовал за этим рыбаком по всему водохранилищу – от плотины и городской набережной аж до самых верховьев водоёма.

В прежние годы дед появлялся на рыбалке регулярно, уж раз-то в месяц точно, а то и чаще. Но нынче он что-то пропал – только отметился на берегу тёплой Трояновской чаши больше двух месяцев назад, и с тех пор ни слуху ни духу! Марат, добрая душа, уж обеспокоился, не случилось ли чего с ним.

Причина такой привязанности Марата к старику крылась не только в природном интересе лещика к людям, так и не угасшем с возрастом. Хотя, чего скрывать, слушать старика, разговаривающего с самим собой над ночной водой, было крайне интересно. Но таких людей было множество по берегам замечательного водоёма. Многие из них бормотали себе под нос, сидя над удочками. Нет! Не в этом крылась особая привязанность Марата к старику. Дело в том, что дед Сашка имел привычку перед рыбалкой выливать в воду изрядную толику отличных напитков домашнего производства. Так он, по его мнению, задабривал «хозяина» водоёма.

Скажем сразу, что мы совершенно не в курсе, нравилось ли такое подношение мифическому «хозяину», но то, что оно пришлось по вкусу нашему герою, мы знаем наверняка. Много лет назад Марат, дефилируя вдоль берега и рассматривая забавных рыбаков, совершенно случайно оказался рядом с местом, где дедок исполнял свой привычный ритуал. И он был буквально сбит с ног, буквально сражен поразившим его наповал букетом восхитительных запахов и вкусов, распространившихся в воде вокруг удочек старика.

Шел за годом год, осень сменяла лето, а весна зиму… Дед Сашка регулярно навещал водоём, и наш герой всегда оказывался около его удочек. Подсел наш Марат на дедовскую вкуснятину. Ему нравилось, уподобившись французскому парфюмеру, закрыв глаза, втянуть в себя ароматную воду… В голове начинали лопаться разноцветные воздушные шарики, рот рыбы, не приспособленный к мимике, всё равно расплывался в блаженной улыбке, и проплывающие мимо щуки, взглянув на счастливый оскал Марата, крестились и быстро уплывали. Обоняние у них было грубым, неразвитым, и поэтому они не могли в полной мере оценить гостинцы деда. То ли дело лещ, который, как говорится, с завязанными глазами в кромешной темноте издалека найдёт самый маленький кусочек лакомства, спрятавшийся на илистом дне. Вот уж нюхач так нюхач! Кто же ещё был способен в полной мере оценить старания деда Сашки!

Здесь следует сказать, что примитивные шаманские дедовы приёмчики, «староверческие» по сути, не особо привлекали рыбу, - она нынче стала неразборчивой в этом отношении. Чего только рыбаки не вываливают на дно водохранилища, какие только ароматы не предлагают – от экзотических запахов неведомых южных стран до привычного чеснока и керосина из старых ламп. От этих запахов кружится голова, немеют рецепторы во рту и мозг сходит с ума, теряя привычные ориентиры. Плюс заводы всякие со своей химией, агрохимия там всякая, бензин с моющихся машин… Привередливая стала рыба, что говорить…

Другое дело Марат! Тот, блаженствуя и, подобно французскому сомелье, наслаждаясь тонкими ароматами продуктов деревенского «творчества» деда, которые, кстати, год от года становились всё изысканнее, сквозь растопыренные плавники смотрел на то, как на дедушкины крючки попадаются другие лещи и прочее рыбье население. Более того, пользуясь своим авторитетом, он, как на ярмарке, зазывал проходящих рыб зайти покормиться у дедовых снастей. Иногда ему становилось стыдно за своё поведение, но, подумав, что лучше достаться этому знакомому и нежадному до рыбы старику, чем какому-нибудь браконьеру или рыбаку-хапуге, он успокаивался: «Ах, эти пузырьки... Пузырьки… Что вы со мной делаете…»

Глава 3. В ОЖИДАНИИ ДЕДА


«Жив ещё курилка!» - повторил про себя Марат и жестом плавника подозвал к себе одну из плавающих поверху уклеек. Уклейка – рыбка хоть небольшая, но страшно жадная до любой халявы, до всего, что падает сверху вниз из надводного мира. Такая, знаете ли, таможня на границе двух миров: воды и воздуха. И, как подобает таможенникам, они снимают все сливки с этого экспортного потока. Естественно, многие подводные обитатели были на них за это сердиты: «Нам-то объедки достаются! Эти-то уже в мундиры не влезают! Недаром такие жирные!»

Действительно, если глядеть снизу вверх, то обычным рыбам солнце закрывают белые, отвисшие от сытости животы уклеек удивительно большого размера. Мало того, что через них света белого порой не увидишь, так они ещё постоянно выдают пунктиры помёта, дождём падающего вниз. А кому понравится, если кто-то наверху жирует всласть и тебе же гадит тебе на голову... По этим причинам уклейку особо не любили, хотя ей, честно говоря, было на это наплевать.

Но, повторюсь, так судили обычные рыбы. Марат же ко всему относился философски, поэтому и имел друзей в самых разных, порой антагонистических рыбьих кланах. «Слушай! - он склонился к уху подплывшей к нему серебристой рыбки, - есть дело!» И далее, обрисовав ей вкратце портрет деда Сашки, попросил дать ему знать, когда этот человек появится на берегах Трояновской чаши или попросту «Трояна», как называли между собой это место рыбаки. Скорее всего, он по привычке расположится под обрывом на правом берегу, в том месте, где поток тёплой воды бьётся прямо в песчаную косу и разделяется на две струи. Одна из них уходит в акваторию водохранилища, а другая закручивается обратно в чашу, создавая обратное течение. «Там и дежурьте. Как нарисуется – немедленно ко мне!» - сказал Марат.

Уклейка, счастливая от оказанного ей доверия и боясь растерять смысл сказанных Маратом слов, пулей взлетела вверх. Тут же важное задание стало известным всем бесчисленным косякам уклеек, барражирующим акваторию Трояна во всех направлениях, и рыбки, опережая друг друга, стали выпрыгивать из воды, щурясь от вышедшего из-за облаков солнца и прикладывая плавники козырьком к глазам – всё высматривали деда Сашку. «На нерест уклейка собралась!» - переглядывались между собой сидящие на берегу чаши рыбаки и знающе кивали головами. Если бы они на самом деле знали причину…

Стрелка часов подошла к цифре четыре, когда наконец дед Сашка появился на берегу Трояновской чаши. За два захода он перенёс свои рыбацкие пожитки на любимое место, точно предугаданное Маратом. Потом сел на своё старое кресло передохнуть, не спеша закурил и огляделся вокруг. Как оказалось, всего в этот холодный день на берегах Трояна, кроме деда, было три рыбака. Один из них сидел на противоположном от деда берегу чаши, у самого выхода в водохранилище, там, где стояла одинокая берёза, и, несмотря на сильнейший ветер, упорно ждал форель. Северный встречный ветер гнал рваную волну к его удочкам, заставлял кутаться в одежду, но рыбак терпел, надеясь на поклёвку красивой десногорской форели.

Второй рыбак раскинул было свои удилища на краю бетонных плит в надежде поймать американского аборигена – канального сомика, но тот клевать категорически отказывался, и, засчитав им техническое поражение, гордый рыбак вскоре уехал восвояси. И только рядом с дедом Сашкой до самого вечера сидел спокойный, добрый рыбак, счастливый уже тем, что в его ведёрке поместились и пресловутый сомик на полкило, и несколько карасей, и пара плотвиц пищевого размера. «Добытчик!» - скажут ему дома, переворачивая поджаристую рыбу на другой бок на шипящей от масла сковородке.

Дежурные уклейки, сверив портрет приехавшего рыбака с сообщенными приметами, рванули наперегонки вниз по течению порадовать Марата. Вскоре они нашли его в тихом месте неподалёку от основного течения. Здесь на дне лежал толстый слой ила, полный всяких вкусностей, где и кормился впрок старый лещ. По сложившейся уже привычке в ожидании визита деда Марат считал необходимым как следует покушать: не любил он дегустировать домашние напитки деда на голодный желудок.

«Приехал дед Сашка, приехал! Точно он!» - защебетали, перебивая друг друга, блестящие рыбки, уставившись в выпуклые от сытости глаза Марата. Лещ не спеша дожевал и проглотил очередную порцию питательного ила, подумал немного, потом напрягся и выпустил цепочку серебристых пузырьков: «Приехал, говорите… Спасибо…» И, не обращая больше внимания на вертлявых уклеек, он тронулся с места, вошел в теплое течение и с усилием пошел по нему вверх, в Трояновскую чашу.

Глава 4. ТИЛЯПИЯ И ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ


Он шёл против течения, мощно работая широким хвостом, и вспоминал те времена, когда по молодости с одногодками они на скорость проходили эту горловину, а потом с визгом скатывались вниз по течению обратно в водохранилище. Такая невинная с виду детская забава была чревата неприятностями. Но именно это и придавало особую остроту этим играм. Дело было в том, что отставших рыбок ждало суровое наказание от крепких зубов царствующей в те времена в Трояновской чаше тиляпии – африканского карася со скандальным нравом.

Полчища этих рыб плотно оккупировали все участки с тёплой водой, особенно Трояновскую чашу и ведущий в неё от атомной станции канал. Люди специально заселили этих сильных и прожорливых африканцев во все гидротехнические сооружения вокруг станции, благо зубки у них были ого-го, как жесткая щётка, идеально приспособленные для полирования бетонных плит, выстилающих берега канала и чаши. Вот они и чистили денно и нощно камни от зелёных нитчатых водорослей, поддерживая всю охлаждающую систему станции в рабочем состоянии.

Следует, правда, оговориться, что тиляпия была не единственной рыбой, обеспечивающей работоспособность электростанции. В водохранилище процветали пожиратели планктона – огромные толстолобики, подводные «парикмахеры» - стремительные белые амуры, выстригающие целые поля водорослей, донные чистильщики – американские канальные сомики, те самые, которых пытался поймать один из рыбаков на Трояне в этот день. Были ещё вкуснейшие пресноводные креветки, расплодившиеся по всему водоёму в огромных количествах и подчищающие всё, что плохо лежит на дне. Ох, много разной рыбы жило в водохранилище бок о бок, соседствуя и дополняя друг друга в общем деле.

Но вернёмся к тиляпии. Многочисленные косяки этой рыбы, повторяю, заполонили всю Трояновскую чашу и, как и положено завоевателям, изгоняли и притесняли другое рыбье население, не считаясь ни с методами, ни со средствами в этой борьбе. Ни форель, ни подлещик, ни плотва не могли войти в Трояновскую акваторию: их моментально атаковали отряды зубастых, колючих рыб, обкусывая плавники или даже оставляя без хвоста!

Только караси-гопники, которые сами могли свободно оставить без часов кого угодно, да уклейки-пофигистки свободно жили в тёплой воде, как-то договорившись с пришельцами. Ещё белые амуры заходили сюда как к себе домой: с их размерами им никакая тиляпия не страшна была. Ну и, конечно, цари здешних мест – двадцатикилограммовые толстолобики, не обращая внимания на каких-то там карасей из Африки, иногда навещали эти теплые воды и, как дельфины, резвились в самом центре струи.

Но всё это было когда-то. Уже лет пять тому как произошла катастрофа: тиляпия не выдержала морозной зимы и, повторяя историю всех завоевателей на Смоленской земле, полегла на дно под натиском русских морозов. И никакая атомная станция ей не помогла: на ремонте стояла, усугубляя беду. Место на Трояне освободилось, и настало время аборигенов: тёплую чашу сразу заселила плотвичка, подлещик, густера и прочие домашние рыбки.

А тиляпия, увы, пропала совсем… Обеднело водохранилище… Лишились люди этой прекрасной деликатесной рыбы, радовавшей богатыми уловами и незабываемой рыбалкой.

Дед Сашка часто и с ностальгией вспоминал, как со своими друзьями он первый раз приехал на Троян. Приехали под вечер, чтобы, наловив в темноте местной креветки, нанизывать её на крючок и ловить впроводку эту самую тиляпию – сильную, резкую, но быстро сдающуюся рыбу. Как ни говори, было в её характере что-то не наше, не было того упорства, свойственного истинным бойцам. После первого напора, когда удилище сгибалось в дугу, когда леска звенела, наступала пауза, за которым следовал тупой откат. И никакого больше сопротивления – весь запал рыбы был растрачен в первом решительном натиске. «Ну, не прошло, так можно и сдаться», – тиляпия шла к берегу тряпкой, иногда для приличия пуская волну хвостом.

«Не наши всё же это рыбы, не наши…» - ворчал дед Сашка, доставая из воды очередную тиляпию. Не чета на вид более слабым и не таким спортивным, но зато терпеливым и упрямым рыбинам, которые будут бороться за свою жизнь до самого конца. И у рыбака никогда не будет уверенности в конечном успехе. Лишь когда он запрёт её у себя в садке или посадит на верный кукан, лишь тогда он может спокойно выдохнуть и унять трясущиеся от напряжения руки.

Глава 5. ТРОЯН


Было это, было когда-то. Так же, кстати, ведёт себя при вываживании рыбец, или «рыбчик», который после подсечки тоже попробует удилище и леску на прочность, а затем сразу сдаётся и выходит на берег покорным телёнком. Положи его носом на кромку берега, и всё! Можешь закурить сигарету и не спеша спуститься к воде и взять обмершую рыбу рукой. Поэтому в Калининградской области, где мне довелось ловить эту вкуснейшую рыбу, подсак на рыбалку никто с собой и не брал, хотя рыбка свободно достигала килограмма и более.

Вот и сама Трояновская чаша. Марат свалился вправо, отдавшись обратному течению, которое несло его вдоль нужного берега. Он поднялся к поверхности, глянул на знакомый мыс и задрожал от радости: «Не соврала “килька”! Точно! Дед Сашка! Только ещё больше растолстел: конечно, два месяца дома задницу отращивать и на рыбалку не ездить…» Марат понял, что попал в нужное место и в нужное время: старик только раскладывал свои удочки, а значит, дело до заветной фляжки ещё не дошло! Теперь только ждать.

Пройдёт минут десять, и он наконец приготовит прикормку, разложит удилища и вообще приведёт своё рыбацкое место в надлежащий вид, где всё на своих местах и всё под рукой. Глаза Марата неотрывно следили из-под поверхности за манипуляциями пожилого рыбака на берегу.

Но вот удочки собраны, кормушки заряжены, на крючках пучок рубиновых мотылей и парочка опарышей (всё как всегда!), дед Сашка взмахнул удилищем, и первая снасть полетела в воду. То место, куда она упала, было знакомо и рыбаку, и Марату – столько лет дед пробивал его на предмет зацепов. Найти такое место на Трояне было сродни тому, как отыскать единственную чистую тропинку на минном поле – столько там было зацепов от всякой дряни, густо усеявшей дно чаши. Обычно там паслась и приличная рыба: днём подлещики и толстая густера, а ночью сюда подтягивались осторожные и недоверчивые лещи, отсвечивая в лунном свете бронзовым отливом своих боков. Приняв традиционную порцию дедовского напитка, Марат, повторяю, смотрел на его шалости сквозь пальцы, даже помогал, если улов был совсем никчёмным.

Дед Сашка, забросив свои фидеры, сел на ящик и закурил… «Ну же... Ну…» - нетерпеливо переминался Марат, расположившись чуть ниже по течению, рискуя быть увиденным в прозрачной воде. Вдруг дед дернулся, вскочил и взмахнул удилищем. Катушка не спеша завертелась в его пальцах. Через десяток секунд на берегу очутился трёхсотграммовый подлещик. Рыбак обрадовался и быстро разложил просторный садок в предвкушении богатой добычи.

«Блин! Куда же без команды! - возмутился своеволием молодёжи нервный Марат. - Нам же ещё не поднесли!» Правда, было уже поздно. Испуганный подлещик метался в садке, безуспешно пытаясь пробиться к желанной глубине. Но вот фидер вновь заброшен, и дед Сашка, ура, наконец-то склонился над ящиком и достал… Нет, не фляжечку свою, а какой-то покупной стеклянный пузырёк. Таких Марат много встречал на дне водохранилища и видел на берегах его. Нехорошее предчувствие сжало рыбье сердце…

Глава 6. ОБИДА


К сожалению, оно его не обмануло. Дед подошел к кромке воды и, наклонив пузырёк, вылил добрую половину в бегущую воду, что-то шепча беззвучно, наверное, бормотал свою рыбацкую «молитву». Дочитав её, дед Сашка опрокинул остатки – там как раз хватило на символический глоток – и застыл, пытаясь как-то определить степень опасности того напитка, что сейчас омывал его нёбо. Решившись на эксперимент, он всё же проглотил напиток… Первая мысль, посетившая его после этого неразумного действия, была: «Всё! Палево! Рыбалки не будет!» Напиток типа «коньяк» отдавал всем чем угодно, но только не коньячными нотками.

Здесь стоит сказать, что дед давно подозревал, что там, с другой стороны его обязательного ритуала, кто-то стоит. Он физически чувствовал его присутствие, его настроение, кто бы там ни был. Водяной там, русалки какие-то, «хозяин», как принято называть это существо на Севере или ещё кто-то неведомый – неважно! Важно, что там кто-то был!

Старик это чувствовал и иногда, даже не начиная рыбалку, мог точно сказать, будет улов или нет. Не глядя ни в Интернет в поисках достоверного прогноза погоды, ни в какие-то другие книги с буквами, просто по своему внутреннему ощущению. Иногда сердце как-то стукало, обрывалось, и разом приходило понимание того, что рыбалки не будет!

Зато в другой момент, сразу после исполнения ритуала в душе его поселялась твёрдая уверенность – есть рыба! И никто не мог переубедить его в этом, тем более что, как показала статистика, спорящие обычно проигрывали.

Вот и нынче дед Сашка стоял над Трояновским берегом, пытаясь понять, каким боком ему выйдет вылитая в воду рюмка палёного коньяка. Ну да! Бывает и такое! Ну, не было в этот раз у него с собой домашнего напитка. Как-то незаметно разошлись заготовленные к праздникам запасы. Друзья, родственники – все они отдавали должное продуктам дедова «творчества». Вот и кончились, а до новых запасов ещё далеко было. Поэтому, скрепя сердце, пришлось в сельском магазине брать пузырёк подозрительного коньяка, хотя чувствовал он, что с такими подарками на водоёме делать нечего.

Вот, значит, стоял он так, стоял над своими удочками, и чем дольше, тем больше предчувствовал он какую-то беду, ещё не понимая, откуда она придёт.

Ах, если бы он мог обладать даром виденья сквозь толщу вод, то он совсем бы ужаснулся от содеянного! Не успел Марат в предвкушении забытого удовольствия втянуть в себя порцию ароматной воды, как морда его тут же исказилась страшной гримасой! Не было и следа от тех волшебных ароматных молекул, что веселили душу и туманили разум.

Его, с позволения сказать, физиономия сначала вытянулась, как рыло щуки, потом превратилась в тупую морду карася. Снова щуки, снова карася – эта икота продолжалась недолго, после чего вся вкуснятина, съеденная Маратом в предвкушении гарантированного блаженства, вырвалась грязным фонтаном из его рта и расплылась вниз по течению длинным мутным облаком на радость неприхотливой спичечной рыбьей мелочи.

Возмущению Марата не было предела! Даже не успев прополоскать рот, он возмущённо ударил хвостом и решительно пошёл в глубину, до края души оскорблённый поступком этого деда. Сам же незадачливый рыбак с удивлением обернулся на мощный бурун, оставленный у самого берега неведомой ему рыбой. «Судак, что ли, вышел? Не рановато ли?» - подумал он. Но то был совсем не судак, то рыбацкое счастье только что уплыло из его рук!

Марат, раскрыв рот течению, чтобы поскорее вымыть изо рта всякое упоминание об отвратительной жидкости, оскорбившей его тонкие вкусовые рецепторы, летел вниз к выходу из Трояна, по пути жестами созывая всех встречных родственников плыть за собой. «Ну, погоди!» - шептал Марат слова из старого мультфильма: «Ну, дедуля, погоди!»

Совещание было созвано тут же, и возмущённый патриарх в резких выражениях призвал всех собравшихся приличных рыб бойкотировать любые, даже самые изощренные насадки, предлагаемые этим… Тут Марат запнулся, не сумев даже подобрать подходящий эпитет для старого и вероломного деда. «Мало того, что сам пьёт всякую гадость, так ещё и природу травит!» - пафосно завершил он своё выступление.

Глава 7. ЗАГОВОР


Все присутствующие бросились наперебой предлагать свои планы мщения отравителю. Марат слушал эту болтовню вполуха. У него в голове уже складывался свой хитрый, иезуитский план мщения. «Ну, ты меня запомнишь!» - злорадно думал он, совершенно забыв, что бедный дедок знать не знал о его, Марата, существовании.

«Слушайте меня! - неожиданно, перебивая голоса советчиков, произнёс Марат. - Вот что мы сделаем!» И он принялся рассказывать присутствующим на совете рыбам свою схему.

Здесь следует сказать, что на этом совещании у Марата присутствовали только самые близкие родственники, то есть лещи и подлещики разного калибра. Карасям, густёркам там всяким путь сюда был давно заказан. Карасей Марат не любил за их врожденную хамоватость и некультурность: проплывают мимо – не поздороваются, заденут плечом в толпе – не извинятся. Какие-то они быдловатые, местная гопота, одним словом. А посмотрели бы вы, как они едят: рвут куски друг у друга, дерутся, ругаются… Кому сладкий кусок достался, тот сразу бегом, пока не отняли.

Даже дед Сашка удивлялся их поведению. Ловил он как-то карасей на пруду, что недалеко от его деревни. Удочку забрасывал в заросли прибрежной травы, прямо в специально выкошенные рыбаком окошки. Дело шло к вечеру, наступало время, когда стаи карасей начинают свой вечерний рейд по мелководью в поисках ужина.

Полянки среди водорослей – любимые кормовые места, и поплавок не стоял на месте… Рыбки прыгали в дедово ведёрко одна за другой. Но вот что было интересно: поплавок уходил под воду в одном месте, а после мгновенной подсечки выскакивал с карасём наверх уже примерно в метре от места своего погружения.

Это могло означать лишь одно: карась, успевший схватить насадку, тут же включал пятую скорость и мчался в сторону сломя голову, лишь бы свои же не догнали и не отняли добытый жирный кусок! И это называется культурой поведения? Короче, Марат и все его соплеменники карасей не любили и не стали посвящать их в детали своего плана. Пусть дед Сашка с ними потешится!

С густёрками дело обстояло несколько иначе, как-никак, ближайшая родственница. Но, как это часто случается даже у людей, родственники друг друга недолюбливали: густера втихаря завидовала лещам, считая их разжиревшими переростками. Ещё бы – лещи порой достигали таких размеров, о которых бедным густёркам оставалось лишь мечтать!

Лещи же в свою очередь с некоторой брезгливостью относились к своим бедным родственникам, поголовно страдающим от паразитов – ленточных червей. От этого животы густёрок были неприлично раздуты, что портило их фигуру и вызывало у привередливых лещей эстетический диссонанс в душе. Чего греха таить, такое случалось и среди лещей, но, граждане, не в такой же степени! Так и жили порознь, хотя зачастую кормились вместе. Такой вот, понимаете, родственный конфликт случился.

Между тем время шло. Дед Сашка, обрадованный было первым подлещиком, вскоре приуныл. Его фидеры стояли на берегу молча, только шевелили изредка вершинками, реагируя на обсасывающую насадку мелочь.

Совещание у Марата закончилось, и все присутствующие на нём вернулись в чашу Трояна дожидаться темноты, чтобы воплотить свои коварные планы в жизнь. Марат расположился недалеко от того места, куда падали кормушки удилищ деда Сашки. Он внимательно смотрел за бесчинством мальков, которые мгновенно окружали крючки с наживкой плотным кольцом и раздёргивали мотыля на мелкие кусочки. Одобрительно кивал головой, представляя себе недовольного дедка, в очередной раз вытаскивающего пустую снасть с объеденными крючками. «Пусть, пусть! Так ему и надо! То ли ещё будет», - думал он злорадно.

Тех подлещиков, которые было соблазнялись дедовым угощением, он отгонял прочь сердитым окриком. И только со стайками мелких густёрок-лаврушек он ничего не мог поделать. На все его предупреждения они только фыркали через плечо, как рано созревшие восьмиклассницы, после первого поцелуя самонадеянно считающие, что уже всё познали в этом мире, и никакие старики им теперь не указ.

Марату, понявшему тщетность своих предостережений, оставалось только смотреть, как то одна, то другая рыбка из весёлой стайки быстро уносилась к берегу, зацепленные хитрыми крючками дедовых снастей. Ему было их жалко, хотя и разбирало зло за их упрямство.

Иногда на дедовы крючки садились и карасики. Вот их-то Марату совсем не было жалко – наоборот, он с некоторым злорадством наблюдал, как спокойно прогуливающийся карась вдруг, почуяв насадку, стремглав бросался на неё и, схватив, уносился прочь, мечась из стороны в сторону. Удилище деда Сашки на берегу в это время заходилось в экстазе, и он, подхватив его, по характерным рывкам попавшейся рыбы уже точно знал, кто на этот раз появится из глубины Трояна.

Скоро совсем стемнело. Дед Сашка зажег свой фонарь и прикрепил к кончикам удилищ «светлячки» - для него наступало желанное время, время ожидания подхода лещей. В том, что они должны прийти, у деда сомнений не было: сколько раз он ловил в этом месте и изучил его досконально. И нынче всё говорило о том, что ночь пройдёт интересно. А что! Вода тёплая, уровень нормальный, ветер в спину терпимый. Правда, давление резко вверх пошло, сильная магнитная буря ночью разразится, да и похолодает к утру градусов на восемь. Но это неважно, лещи придут! Так думал дед Сашка, ещё не подозревая о коварстве своего нежданного противника – обиженного старого леща по имени Марат.

Глава 8. БРАКОНЬЕРЫ


Следует сказать, что на это место – Трояновский сброс – дед всегда приезжал, имея большой запас крючков и кормушек. Чаша Трояна издавна пользовалась среди рыбаков дурной славой, столько здесь было потеряно снастей. Много лет назад строители по завершении возведения отводного канала не особо постарались прибраться за собой и оставили на дне водоёма множество всякого хлама. Вывозить было лень, а вода всё скроет!

Правда, местное рыбье население против этого совершенно не возражало, наоборот, на дне появились всякие там укрытия, гроты, пещерки. Под обломками бетонных плит было так удобно прятаться или устраивать засады – кому что.

Зато рыбаки были в полном пролёте: бесчисленное множество крючков, грузил, кормушек любых конструкций усеяло дно Трояна. Каждый торчащий камень или кусок проволоки был, подобно ветвям новогодней ёлки, украшен гирляндами из оборванных лесок, обвешан кусками сеток и монистами блёсен, разнообразными воблерами и фидерными кормушками.

Бывало, среди таких украшений попадались страшные двузубые «снасти», представляющие собой тяжёлые куски свинца с впаянными в них громадными самодельными крюками. Их оставляли на дне браконьеры, известные в народе как «косари», которые являлись сюда вслед за стаями толстолобиков, хотя, по правде говоря, от их действий доставалось всем без разбору. Рыбы в ужасе разбегались кто куда, завидев, как стремительно мелькают в воде эти двузубые монстры.

Марат, слава богу, избежавший встречи с этими чудовищами, всегда содрогался, когда на глаза ему попадались эти средневековые орудия пыток. Ведь он хорошо помнил, как в первый раз столкнулся лицом к лицу с тем ужасом, который несли всем подводным жителям эти зубастые «снасти».

Много-много лет тому назад, он, ещё молодой лещик, стоял в тёплой воде Трояна и о чём-то тихо разговаривал со своим соседом – крупным, полным сил умным и опытным лещом. Вдруг что-то мелькнуло в воде с быстротой молнии, пронеслось, чуть не задев, рядом с ним. Он обернулся вслед непонятному предмету, потом пожал плечами, снова развернулся, чтобы возобновить прерванную приятную беседу и... обомлел!

Его собеседник продолжал стоять, как стоял, замерев с открытым ртом на полуслове. Плавники его больше не двигались, а внезапно побелевшие глаза расширились и затянулись ужасом. Он ещё не осознал, что с ним случилось, зато Марат всё понял сразу: живот леща был разорван пополам, громадный кусок брюшины свисал вниз, все внутренности рыбы вывалились наружу и шевелились в покрасневшей от крови воде. Пронёсшаяся мимо Марата двузубая багрилка цапнула своим клыками красавца-леща, но не зацепила намертво, а лишь кусанула нежную брюшину, оставив только что полную сил и здоровья рыбу истекать кровью и медленно, мучительно умирать, глядя в глаза своему другу.

Да, что говорить, сколько раз он видел, как большие, красивые толстолобики или амуры, подобно доверчивым дельфинам резвящиеся у поверхности воды, вдруг дёргались от внезапного удара смертельной «снасти». После чего они, кувыркаясь в воде, увлекались в сторону берега надёжно впившимися в мощное тело крюками багрилки на радость ненасытным и бездушным браконьерам, либо сломя голову неслись куда-то, не разбирая дороги и оставляя за собой кровавый след.

Редко, но бывало, что рыбины после атаки выживали, но плавали потом всю оставшуюся жизнь свою опоганенные безобразными шрамами. Но чаще всего эти шрамы на теле рыбин начинали гноиться, и очень-очень скоро очередного дохлого толстолобика или амура выбрасывало прибойной волной на берег на радость воронам да местным прожорливым креветкам.

Стоит сказать, что багрение рыбы приобрело на водохранилище размеры стихийного бедствия. Бригады «косарей» с берега и с лодок выслеживали косяки крупных рыб и, найдя место, где рыбины выходили на поверхность, начинали свою вакханалию. Размашистыми, резкими движениями они секли толщу воды своими тяжелыми багрилками, пытаясь зацепить «поросёнка», вес которого доходил до 50-70 килограммов. Сколько уже было сказано гневных слов, сколько сломано удилищ, сколько рейдов проведено – всё без толку! Жадность – великий порок человеческий!.. Великий грех!.. И нет ему предела… Но ладно, оставим эту тему и вернёмся к нашему Марату и его хитрому плану.

Глава 9. ПЕРВЫЙ УДАР


Итак, наступила ночь. Дед Сашка, по своему опыту зная, что именно в темное время в Трояновскую чашу любят заходить косяки крупных лещей, с надеждой и некоторым оптимизмом ждал знакомой и характерной поклёвки. Конец удилища дернется, кивнёт и откинется назад. Затем снова начнёт медленно сгибаться, покачиваясь, а уходящая в воду леска начнёт перемещаться вправо, вниз по течению, следуя за взявшим насадку лещом. Столько раз это происходило на памяти старика, что он, закрыв глаза, видел этот процесс в мельчайших деталях.

Случиться поклёвка могла в любое время ночи – здесь никакой закономерности дед Сашка не заметил: бывало, лещ клевал сразу с наступлением темноты, бывало, появлялся только к полуночи, а иногда приходилось ждать почти до самого утра. Всё это, в принципе, не важно, главное, что лещ всё равно клевал, и дед постоянно уезжал отсюда с уловом. И сейчас рыбак не видел причин иному развитию грядущих событий.

А в это время, пока дед в предвкушении тянул сигарету за сигаретой, углубившись в своё старое кресло, в глубине тёмных вод Марат давал последние наставления группе увесистых лещей. Это был отряд смельчаков, вызвавшихся с риском для своей жизни осуществить план вожака. Состоял он в следующем. Как уже было сказано, дно водоёма было на редкость замусоренным, но хитрый и опытный дед, хорошо зная места, в которых он постоянно ловил рыбу, нашел «тропинки» под водой, скатываясь по которым, его кормушки практически ни за что не цеплялись.

Единственное, что доставляло ему много хлопот, это крутая бровка подводной канавы, тянущейся вдоль берега в двадцати метрах от него. Она, начинаясь на мелководье, правым своим концом уходила в глубокую яму. Верхний край этой бровки был весь утыкан крючками всех размеров, над которыми огромной шевелящейся медузой стояло буквально облако из оборванных поводков, кусков лески самого разного диаметра, обрывков «косынок» и браконьерских сетей.

Дед знал об этом и поэтому при вытаскивании своей снасти отходил назад, поднимаясь повыше, и само удилище задирал вверх, как только было возможно. Тогда у него появлялся шанс провести рыбу над этой коварной «медузой». В противном случае кормушка с крючками почти наверняка вязла в ней, немного поддавалась и окончательно застревала, отдавая ей свои крючки либо целиком становясь очередной добычей прожорливой Горгоны.

Так, собирая дань с рыбаков, рос этот подводный куст, доставляя деду с каждым разом всё больше хлопот. Особая подлость состояла в том, что самое уловистое место было именно здесь, в опасной близости от засады. Слева или справа крупная рыба клевать напрочь отказывалась.

Зная это, Марат с товарищами, расположившись на глубине за коварной бровкой, и решили дать здесь бой пожилому рыбаку, по недомыслию оскорбившему их дешёвой подделкой. Да! Клевать-то они будут. Обязательно! Но если раньше, попав на крючок, лещи начинали сваливаться вниз по течению, тем самым выводя себя самих и снасти деда Сашки на относительно чистый участок, то теперь было решено, втянув в рот насадку, сразу идти к берегу в самую кучу шевелящегося на течении клубка лесок и там спокойно дожидаться подсечки. Ну, а дальше, сами понимаете, должен был последовать обрыв снасти со всеми вытекающими отсюда гневными речами деда, составленными в основном из непечатных ругательных слов!

То, что во рту у смельчака после такой операции оставался бы крючок с небольшим обрывком тонкой лески, никого особо не беспокоило. Наоборот, таким пирсингом могли похвастаться многие солидные рыбы. Было даже некое негласное соревнование между собой за большее количество проколов на губах. Это считалось престижным, говорило о характере рыбы и вызывало уважение. Тем более что крючки дед использовал маленькие и тонкие, они долго в губе не задерживались и скоро выпадали, оставив еле заметный след.

Вставши в круг головами к центру, лещи, касаясь друг друга плавниками, как спортсмены в команде, что-то долго бормотали, пуская от возбуждения пузыри. Наверное, это была какая-то рыбья клятва – со стороны разобрать было трудно. В конце они стукнулись головами и отошли подальше от берега. Только один небольшой лещик, которому выпал жребий начинать это издевательство, остался на месте и принялся отыскивать в кромешной темноте дедовы снасти. Это было сделать легко: десяток свежих мотылей и несколько сочных опарышей на крючках издавали возбуждающий аромат, и смельчак, идя на запах, быстро нашёл кормушку, в которую был набит гарнир для упомянутого основного блюда.

Коротко вздохнув от волнения, он быстро втянул пучок мотылей в рот и стремглав бросился в спасительные заросли лесок на дне! Прошла секунда, другая, и тут последовал ощутимый рывок: дед поклёвку не проспал! Лещика поволокло к берегу. При этом рыбак старался по привычке оторвать его от спасительного дна, и тому пришлось изрядно напрячься, чтобы не дать вывести себя на опасный простор.

Прошло ещё несколько секунд, рыба уже собиралась запаниковать, но тут напор как-то разом ослаб – это сработал коварный план Марата! Кормушка основательно увязла в спутанных клубках старых лесок. Дед Сашка стал подергивать застрявшую снасть, всё ещё надеясь как-то вырвать её из подводного плена. Но всё было напрасно. После очередной сильной потяжки раздался сухой щелчок – леска поводка лопнула у самой морды напуганного лещика. Уже безопасная кормушка уплыла в сторону берега, а счастливый, трясущийся от пережитого лещ рванул в обратную сторону. Туда, где героя ждала его команда!

Влетев в толпу приятелей, он завертелся на месте, демонстрируя всем своё новое украшение. Они же дружески тыкались своими головами в его бока и похлопывали плавниками. Герой ещё долго рассказывал им, запинаясь от возбуждения, о том, как всё прошло, о своих переживаниях и просто нервно посмеивался. Марат подплыл совсем близко к нему и в знак особой благодарности потерся о его дрожащее тело своим широким бронзовым боком.

Потом ради любопытства они всплыли на поверхность, чтобы послушать, что происходит на берегу. У кромки воды мелькал луч фонаря деда Сашки. Он в ярости метался по берегу и громко рассказывал кому-то на берегу, невидимому в полной темноте, о лещовой поклёвке, непечатно ругая проклятый зацеп на дне, который лишил его желанной добычи. «Так! Так тебе и надо!» - смеялись довольные лещи, слушая дедовы стенания.

Глава 10. ПРОДОЛЖЕНИЕ ИЗДЕВАТЕЛЬСТВА


«Ну что! Продолжим? - произнёс Марат, и все опять спустились на глубину тёмной чаши. - Кто у нас следующий?» Идти на рискованное дело вызвался ещё один смельчак, крупнее предыдущего: уж килограмм живого веса в нём точно был. Все, пожелав ему удачи, вновь отошли от греха подальше, а доброволец отправился искать гостинцы деда Сашки.

В этот раз ему пришлось немного подождать, пока дед приводил в порядок свои потрёпанные снасти. Но вот заправленная свежей прикормкой кормушка булькнула на поверхности и через несколько секунд упала на дно. Лещ подплыл поближе, наслаждаясь запахом насадки. Дед любил спрыскивать её каким-то составом с отчётливым и очень приятным запахом. Лещ, конечно, знать не знал, что это за штука такая, и как эта клубника (а это была она) выглядит, но пахло реально вкусно.

Он постоял, втягивая очаровательный аромат – сейчас он точно был как наш Марат, которого тоже сводили с ума запахи из заветной фляжки деда Сашки, из-за которых, в конечном счёте, и завертелась вся эта история. Постояв ещё немного, лещ усилием воли стряхнул с себя наваждение. Сейчас он уже не думал о возможном роковом для него исходе этой опасной игры с дедом – ему хотелось просто втянуть в рот этот источник рокового аромата и будь что будет! «Моя пре-е-е-е-лесть!» - почему-то пришла ему на ум незнакомая доселе фраза. И только долг перед товарищами, затаившийся где-то в глубине не до конца опьяненного мозга рыбы, заставил его выполнить всё так, как было оговорено. Тем более что в случае удачи его всё равно ждал бонус в виде оторванного крючка с желанной насадкой.

Лещ, уже не раздумывая, схватил ароматный кусочек и так же, как его предшественник, быстро спрятался у основания коварной «медузы». Дальше всё происходило по знакомой схеме: подсечка, потяжка, недолгая борьба с переменным успехом и, как финал, опять оборванная снасть старика.

Правда, в этот раз добычей леща стал не только крючок, но всё коромысло, да к тому же с полной кормушкой. Но счастливчик уже летел вниз, не замечая тяжести – во рту таяли мотыли с запахом неведомой ягоды, впереди ждали чествования от друзей. А кормушка – что! Ерунда! Завести в щель между камней и хорошенько дёрнуть – вот и нет её. Хотя не каждому удаётся так разорить рыбака! Его, как и первого лещика, опять встретили дружеские объятия и поздравления.

Лещи вновь всплыли на поверхность получить моральное удовлетворение от содеянной шкоды. Дед в этот раз разошёлся не на шутку: стенания и проклятия сыпались из его рта, не переставая. Невидимый в ночи сосед-рыбак сочувственно поддакивал старику и ещё внимательнее начинал следить за своими снастями, ожидая долгожданной поклёвки.

Когда общее возбуждение спа́ло и все вопросительно уставились на Марата, он, подумал и объявил: «Перерыв полчаса на ужин!» Лещи с разрешения Марата расплылись по своим обычным ночным делам: шутки шутками, но есть уже реально хотелось! Договорились собраться здесь же часам к двум ночи и уж тогда поиздеваться над бедным стариком вволю.

Марат тоже поплыл бродить в глубине тёплой чаши. Сейчас, без прожорливой и агрессивной тиляпии, здесь можно было хорошо поживиться разными вкусностями. Троян был очень популярным местом среди рыбаков, многие из которых ехали сюда не столько за рыбой, сколько за другими удовольствиями.

Эти ребята обычно с расходами не считались и пытались компенсировать своё неумение ловить рыбу громадным количеством высыпаемой в воду прикормки. Эта прикормка частично уносилась течением в само водохранилище, а вот более крупные частицы оседали на дно и скапливались между камней. И Марату очень нравилось бродить по дну недалеко от берега.

Он в этот момент уподоблялся нашему отечественному отпускнику, дорвавшемуся до легендарного шведского стола где-нибудь в турецком отеле. Ему так же нравилось пробовать различные блюда и, возвращаясь к понравившемуся, накладывать себе «полную тарелку».

Пока Марат и иже с ним подкреплялись, дед Сашка понемногу приходил в нормальное состояние, хотя два схода хороших лещей занозами сидели у него в сердце. Его фидеры периодически показывали поклёвку, и он, замирая сердцем, подсекал, но тут же чертыхался, вытаскивая из воды очередную мелкую густёрку, так и не внявшую советам мудрого Марата, Ей он, правда, давал шанс на спасение. Ленясь ради такой мелочи вставать со своего сундучка, он просто бросал её в садок, пытаясь попасть в широкую горловину. Учитывая, что садок был от него метрах в пяти, трёхочковые попадания случались нечасто, и большинство рыбок благополучно возвращались обратно в воду.

Совсем отказаться от мелочи старик не мог по причине наличия у себя в избе двух котов и пяти кошек. Они непостижимым способом чувствовали, когда дед Сашка возвращался домой именно с рыбалки, и встречали его разноголосым мяуканьем, требуя рыбы: «Должо-о-о-к! Должо-о-о-к!..» - мерещился ему голос Бабы-Яги из далёкого детского фильма. Надо было откупаться, ничего не попишешь.

Иногда клевали и карасики. Эти молодцы, как уже я говорил, не любили прижиматься ко дну, а, попавшись на крючок, начинали метаться в толще воды, поэтому, подняв высоко удилище, старику удавалось легко доставлять их к себе в садок. Иными словами, рыбалка шла своим чередом, но дед, раззадоренный двойной неудачей, мечтал о реванше и ждал, ждал удачную поклёвку леща…

Глава 11. ГЕРОИНЯ


В два часа ночи, как и было оговорено, компания наевшихся лещей вновь собралась напротив удочек старого рыбака. Правда, вернулись не все. Кто-то не приплыл, посчитав происходящее ненужной забавой и издевательством над пожилым человеком, кто-то просто объелся и тупо проспал время сбора, а кто-то и струсил. Ну, это всё нас особо не интересует, важно то, что кто-то всё же вернулся под знамёна Марата.

«Ну, что, продолжим, господа?» - спросил вожак и хотел было предложить свою кандидатуру на следующий раунд «русской рулетки», но не успел: вперёд выскочил совсем небольшой подлещик – в нём и полкило-то не набралось, и закричал: «Я! Я! Пустите меня!» Ошеломлённые таким напором остальные лещи переглянулись и согласились, не забыв, однако, тщательнее обычного проинструктировать юного героя.

Одного они только не учли. Того, что дед Сашка был рыбаком опытным и быстро сообразил, что тащить крупную рыбу напрямик бесполезно. Поэтому он придумал хитрый манёвр: как только молодой подлещик взял наживку и попытался по инструкции уйти в зацеп, рыбак, не став сразу подсекать рыбу, заковылял вниз по течению и, только спустившись метров на пятнадцать, секанул удилищем.

Такого наш герой не ожидал: вместо ожидаемой подсечки через путанные и спасительные дебри его потянуло вниз, прямо на опасные чистые воды. Он заметался, увлекаемый леской, в ужасе оглядываясь на оставшиеся сбоку и сзади спасительные заросли.

И здесь случилось неожиданное! Плотвичка, обычная плотвичка, которая всё это время находилась рядом с компанией лещей-заговорщиков и всё слышавшая, пораженная мужественным поступком молодого героя, решила прийти к нему на помощь.

Надо сказать, что на этом удилище деда Сашки стояла снасть, известная среди рыбаков как «коромысло» с двумя крючками ниже скользящей кормушки. Один крючок, как мы понимаем, был уже занят испуганным подлещиком, но второй-то был свободен! Наша плотвичка с развевающимися красными галстуками грудных плавников бросилась на этот крючок, и, сжав губы, изо всех сил попыталась затормозить неумолимый ход лески. «Ну же! Ну, - сквозь сжатые губы цедила она подлещику, - давай вместе! Взя-я-я-ли! Тормози-и-и-и!» Подлещик попытался было упереться, как мог, но дед Сашка пересилил и вывел эту парочку на прибрежный песок. «Дуплет», - удовлетворённо произнёс он, удивившись неожиданной ночной поклёвке плотвы.

Когда обе рыбы оказались в садке, подлещик бросился к своей помощнице: «Ну зачем! Ну ты-то куда?! - кричал он ей. - Это наше, лещовое дело!..» Но потом успокоился и даже устыдился, глядя в глаза плотвице, покрасневшие от выступивших солёных слёз. «Такое воспитание…» - ответила она и отвернулась, стесняясь своей слабости. Потом, отделившись от остальных пленников, подплыла к горловине садка, заманчиво и доступно раскрытой наверху, и стала думать, что если бы здесь, рядом с ней, были хотя бы несколько подруг из её пионерского отряда, то они обязательно что-нибудь придумали бы. На то они и плотвицы – передовой и боевой отряд всех на свете! Эх!..


Глава 12. ГЕНЕРАЛЬНАЯ БИТВА


Наши лещи, не ожидавшие такой хитрости от деда Сашки, снова собрались на экстренный совет. Молча постояли вначале, помянув ушедшего героя, а затем стали думать, что делать дальше и как перехитрить этого коварного деда. Некоторые сразу сказали, что пора, мол, завязывать. Потешились и хватит. Но тут опять раздался голос Марата, разом прекративший все дебаты: «Делайте, что хотите! Следующим иду я!»

Все разом стихли. Рисковать Маратом, честно говоря, никто не хотел: вожак нужен в любой стае, а он за долгие годы зарекомендовал себя умным и, что ещё важнее – мудрым лидером. Кто придёт потом на его место, гадать не хотелось. Но и спорить с Маратом никто не решился. «Ты, это, аккуратнее как-нибудь… - толкнула его в бок толстобокая лещиха. - Весна скоро, мне с тобой ещё потереться хочется. Детишки опять-таки…» Но Марат сказал как отрезал: «Всё! Решено! Всем отойти!» Лещи нехотя подчинились и грустно скрылись в глубине чаши.

Марат остался один. «Ну, где твои крючки? - произнёс он про себя. - Сейчас посмотрим, кто из нас посильнее и похитрее будет! Это тебе не молокососов одурачивать!» Он быстро подлетел к ближайшему пучку рубиновых мотылей, не обращая внимания на ароматы, так поразившие его предшественника, втянул его своим широким складным ртом, рванул изо всех сил и бросился в сторону спасительных дебрей.

Дедово удилище на подставке аж зашлось в экстазе от сильного рывка! Он бросился к нему: «Вот! Вот он!» Рыбак, как в предыдущий раз, заковылял было вниз по течению настолько быстро, насколько позволяли больные ноги. Снова хитрая подсечка… Дед уже предчувствовал успех своего манёвра, поглядывая на свой подсак, оставленный около рыбацкого сундучка: «Ничего! Подведу к берегу, там и до подсака доберёмся! Ничего…»

Но он не знал, что на том конце лески с ним сражается не какой-то недотёпа-лещик, а сам Марат – опытный и разъярённый боец. Во время коварного забега деда Сашки он уже благополучно достиг спасительной бровки и теперь метался там, всё туже затягивая узлы на проклятой снасти. Дед, остановившись, сделал резкую подсечку и взвыл – леска не поддавалась, упёршись во что-то упругое и неподдающееся.

Старик в отчаянии спустил немного шнура с катушки, решив дождаться, когда сама рыбина выйдет из зацепа. Другая какая, может, так бы и сделала, не выдержав томительной паузы, но, повторяю, на том конце лесы был сам Марат, который никак не хотел уступать вредному деду. Хотя, чего скрывать – вы это и сами, должно быть, уже поняли – к деду этому Марат испытывал глубокую симпатию.

Дед Сашка ждал минут пять. Кончик удилища не шевелился. Марат, поняв замысел деда, потихоньку зарывался глубже в клубок лесок и, посвистывая про себя, вязал и вязал новые петли и ждал, когда у рыбака не выдержат нервы! И дождался! Проклиная всё на свете, дед Сашка принялся изо всех сил крутить катушку, пытаясь напролом вырвать обхитрившую его рыбу из проклятого зацепа. Леска в очередной раз противно щёлкнула, и старик буквально со слезами на глазах от обиды побрёл обратно на своё место, потихоньку сматывая волочащуюся по воде плетёную нить.

Марат же, полностью удовлетворенный и рассчитавшийся со своим обидчиком, гордо и неспешно поплыл к ожидавшим исхода поединка лещам. Встречен он был, как подобает: аплодисментами и чуть ли не цветами! Даже креветки, наблюдавшие за поединком со дна Трояна, щёлкали одобрительно клешнями и посылали воздушные поцелуи.

Тут же нашлось несколько смельчаков, вызвавшихся повторить подвиг Марата. Он не стал их отговаривать, хотя обида к деду Сашке в его душе уже пропала, и он просто рассеянно слушал восторженных поклонников, пытаясь разобраться в своих чувствах: «А стоило ли оно того? Правильно ли он сделал, так легкомысленно поддавшись вспыхнувшему гневу?»

Эти не очень приятные вопросы начали мучить его, но на то он и был мудрым лещом, чтобы постоянно пребывать в сомнениях. Ведь это только у тех, кто привык подчиняться другим, душа спокойна – главное держать строй, а у вожаков жизнь состоит из вечных поисков ответов на свои вечные вопросы… Хотя плотвичку всё-таки жалко!


Глава 13. ЛЮБОВЬ


Пока Марат находился в раздумьях, пытаясь разобраться в своих чувствах, ещё пара лещей, вдохновлённые им, совершили такой же фокус с бедным дедом Сашкой, окончательно доведя того до полной степени отчаяния. Марат вдруг очнулся, услышав очередные восхваления вернувшемуся каскадёру, и громко крикнул: «Всё! Хватит! - И добавил негромко: - Довольно с него…»

Лещи, толпившиеся вокруг, вдруг затихли, уловив в его голосе какие-то надрывные нотки. Разом куда-то пропала их весёлость. «Расходимся…» - произнёс Марат, оставаясь неподвижно на месте. Послушные приказу вожака лещи, перешептываясь и поглядывая искоса на странного Марата, растворились в начавшей светлеть воде.

Ночь заканчивалась. Небо над противоположной стороной водохранилища меняло свой цвет. Пора было уходить из Трояна, но Марат всё медлил. На сердце его лежала тяжёлая, холодная лягушка, он уже проклинал себя за несдержанность и жалел старика: «Не стоило всё-таки так издеваться над пожилым рыбаком!»

Он медленно тронулся с места и поплыл. Но не на выход из чаши, а, наоборот, к берегу, где, как казалось Марату, в отчаянии метался по берегу побеждённый бедный дед Сашка. Он рисовал себе картины полного отчаяния старика, который, честно, не заслуживал такого к себе отношения: ведь не нарочно он, в конце концов, это сделал. Всякое бывает, а он и так немолодой… Марат внезапно понял, что будет очень скучать по нему, если тот отчается и перестанет ездить сюда.

Что-то другое тянуло Марата к старику, ещё не совсем понятное, но точно – другое. Эти напитки – это всё ерунда. Так, красивое объяснение для других... Но вот что? Может, просто одиночество мудрости? Они, в конце концов, были чем-то схожи друг с другом. Оба прожили длинную жизнь, которая уже катилась потихоньку к закату. Молодые страсти давно покинули их. Оба наших героя находили смысл оставшихся дней в простых старческих непритязательных радостях. От радости общения с любознательными детьми и внуками, с верными друзьями, от радости наступившего погожего дня, когда ничего не болит и нигде не ломит… Но главное – от радости неспешного созерцания прекрасного мира вокруг, в котором они провели уже столько времени и который чем дальше, тем больше удивлял их, уже поживших и уже всё знающих!

Может, это… А может, предположим мы, просто любовь, которая, бывает, возникает между, казалось бы, совершенно разными существами на нашей замечательной Земле. Просто так возникает, казалось бы, из ничего и на ровном месте. Тем она и чудесна, любовь, бродящая незаметно вокруг, растворенная в вечернем воздухе, в солнечных лучах и в лунном свете, среди свежих трав и весенних перелесков… И вдруг, непонятно по какой причине, капризно выбирающая двоих среди бесчисленных земных существ… Двоих счастливых, наполняя их жизнь загадочным смыслом и соединяя таинственными эфирными нитями… Может быть, может быть… Так хочется в это верить…

Подплыв почти вплотную к берегу, расстроенный старый лещ вздохнул и осторожно выглянул из воды... И тут же замер в возмущении: в лучах показавшегося из-за горизонта солнца нагло и безмятежно, с улыбкой на лице спал этот хитрый противный старикан! Марат в гневе ударил хвостом: «Я, понимаешь, как Раскольников, душу себе здесь рву, а этот… - он искренне забыл подходящие к случаю слова, - этот... этот... Дрыхнет как ни в чём не бывало!»

Марат, плавая нервными кругами, сыпал гневными словами, бормотал, негодуя, но чем дольше он это делал, тем больше менялся тон его речей, и, наконец, его физиономия расплылась в счастливой улыбке: «Ах ты ста-а-а-рый хры-ы-ы-ч!» - протянул он и вдруг ещё раз ударил хвостом – на этот раз не от возмущения, а от внезапной радости.

Ему стало очень хорошо! Лягушка спрыгнула с его сердца, тоска ушла куда-то, и он понял, что всё в этой жизни замечательно, что пришло утро ещё одного длинного и интересного дня, и, главное, что у него есть друг, хотя тот об этом даже не подозревает. И ещё, думал он, не всегда надо мучиться тяжкими раздумьями и сомнениями, а можно иногда просто порадоваться выпавшему шансу честно и просто прожить свою замечательную жизнь! Не всем, далеко не всем это дано!

Он замер на месте и, счастливый, ещё раз выглянул наружу. Так хотелось уже добрыми глазами взглянуть на своего непутёвого друга, попрощаться с ним. В этот момент дед Сашка, давно делавший вид, что спит, потихоньку приоткрыл глаза, щурясь от слепящего солнца, улыбнулся хитрой улыбкой и взглянул на Марата. В упор! Глаза в глаза!.. Их взгляды встретились. Это продолжалось всего несколько секунд, но, как потом выяснилось, хватило обоим на всю оставшуюся им долгую жизнь.

«Ещё встретимся, друг!» - Марат радостно летел из Трояновской чаши на просторы замечательного водохранилища, прыгая, как игривый дельфин, по освещенным утренним солнцем волнам… «Конечно, встретимся… - с улыбкой повторил дед Сашка, провожая взглядом друга, – обязательно!..»
О дружбе рыбы и рыбака
Комментарии:
Игорь
Garrigud
Хорошая сказка,особенно как крестятся щуки Но ощущение дежавю, читал уже такое про Марата.
Александр
Provincial
Конечно, читал! Я уже публиковал эту историю в интернете. Но с полгода назад, в связи с требованием издателя рыбацко-охотничей газеты, я "зачистил" все публикации в интернете. Теперь рассказ опубликован в печати и я возвращаю его на знакомые сайты...Теперь - можно! )))
Чтобы написать комментарий,   войдите или зарегистрируйтесь