Крещенский лещ

Отгремели, отошли шумные, сыто-пьяные, бесконечные новогодние праздники. Тронулись в города стада чумазых машин, целых десять дней разноцветными мухами облеплявших все подъезды к водохранилищу. Умчались они, забрав с собой сотни рыбаков – загорелых, прокопчённых, с красными от солнца и ветра лицами, с обветренными заскорузлыми руками и воспалёнными от бессонных ночей и дневных застолий глазами. Уехали, увозя их на встречу с изумлёнными домашними, с заждавшимися женами, пристально пытающимися отыскать в лицах вернувшихся домой знакомые черты родных мужчин. В багажниках застоявшихся машин постепенно оттаивали и начинали выстукивать морзянку сложенные ледобуры, санки, плохо свёрнутые промёрзшие палатки и прочий зимний рыбацкий скарб. В салонах пахло свежей морозной рыбой, снегом и костровым дымком.

Солнце пошло к закату, и в воздухе растаяли дымные выхлопы последних не желавших заводиться машин. Тишина сошла на всю округу! Берега и ледяные просторы водохранилища как-то враз опустели. И взгляду случайного человека, остановившегося на высоком автомобильном мосту, предстала мрачная картина остывающего поля битвы. Испещрённая следами людей и оплывшими следами от рыбацких палаток, конопатая от бесчисленных лунок, замусоренная поверхность льда с потухшими кострищами простиралась на многие километры, от берега до берега, вверх и вниз от моста.

Ещё не веря в счастье долгожданного покоя, водохранилище облегчённо вздохнуло раз, другой и затрещало льдом, проседая и начиная сбрасывать за плотину дурную, испорченную людьми воду. Пора было наводить порядок. Дел было много. Вовремя подоспевший с севера помощник-мороз в одну ночь запечатал тысячи лунок, оспой изуродовавших молодой ледяной панцирь. Затянул чистым свежим льдом следы людей и бесчисленные паутинки тропинок, опутавших всё вокруг.

Жгучий ледяной ветер продул все ледяные просторы, нагнал свежего воздуха и стёр посторонние рыбацкие запахи. Уже не пахло дымом от береговых костров, не доносился запах готовых шашлыков и закипающей ухи. И только на пустых стоянках машин ещё ощущался еле слышный запах пролитого бензина.

Кумушка-позёмка белой колючей метлой подняла, закрутила и загнала в самые дальние уголки лесных заливов весь мусор, брошенный на льду беспечными людьми. И заключительным аккордом этой уборки на землю обрушился сильнейший снегопад. Всё вдруг пропало из глаз, только белые снежные смерчи и вихри гуляли вокруг, снежная мельтешня стояла в воздухе. Снежинки, казалось, не падали вниз, а, наоборот, улетали с земли куда-то вверх, в низкое невидимое небо. Метель разошлась не на шутку и кружила без перерыва двое суток подряд.

Но всему бывает конец. Подошёл конец и этой метели. Снегопад внезапно утих. Под утро последние тучи ушли куда-то в города, и снежно-белая простынка по-парикмахерски была резко отдёрнута: «Прошу!.. Готово!»

Румяное утреннее солнце, как софитом, осветило совершенно обновлённую картину, бережно выписанную чистыми зимними красками. Искрящееся всеми цветами радуги нетронутое снежное покрывало мягкими волнами разлеглось вокруг. Берега пропали совсем. Только по очертаниям перелесков, ельников и голых березняков можно было угадать, где кончается земля и начинается вода. Исчезли все следы. Как будто не было и в помине людей на водохранилище, не бродили они толпами с места на место в поисках рыбы ещё несколько дней назад. Всё следы учинённого разгрома подобрал под себя молодой снежок…

Подо льдом тоже шла приборка, наводился порядок после людского нашествия. По-зимнему скупые речки, ручьи и родники не спеша заполнили водохранилище свежей и живой водой, смыв вниз через плотину старую мёртвую, протухшую от многих тонн вываленной на дно прикормки. Немного поредевшие стада лещей и подлещиков, стайки плотвы, впавшие в ступор от новогоднего переедания и кислородного голодания, почувствовали наконец желанную перемену – они вновь ожили, задвигались. Их жизнь стала постепенно возвращаться к привычному, столетиями складывавшемуся распорядку дня.

Пора было возвращаться на рыбалку! Все эти дни рыбаки с водоёма, конечно, не исчезали, но их количество было вполне разумным и воспринималось водохранилищем уже без раздражения. Люди тоже не суетились, а спокойно, без спешки расходились по своим заветным местам: кто на несколько часов, а кто и на пару дней. Тогда ночью в темноте на льду загорались живым светом разноцветные шатры рыбацких палаток и светили до самого утра. Кто-то дремал в рыбацком кресле или на привезённой в санках раскладушке, а кто-то не смыкал глаз – курил, пил кофе из термоса и время от времени начинал взмахивать обеими руками, вываживая с глубины ночных осторожных лещиков.

Прошло ещё несколько морозных дней. Приближался праздник Крещения. Мы с моим соседом и приятелем Женей наконец стали собираться на рыбалку. С палатками, как и положено серьёзным рыбакам, с ночёвкой! Правда, своей палатки у меня не было, и поэтому пришлось одалживаться у нашего общего приятеля-рыболова Саши.

Это сооружение – неказистое детище китайской кустарной промышленности – в сложенном состоянии выглядело довольно громоздко и раскладывалось как большой зонтик. Было решено потренироваться в домашних условиях. И правильно, так как при первой же попытке установить этот «зонтик» из него посыпались сломанные заклёпки. Они вылетали при каждой сборке по одной и парами. Пришлось заняться ремонтом, из обрезанных гвоздей наделать новых и на всякий случай кинуть горстку гвоздиков в рыбацкий ящик. С другими, обычными рыбацкими принадлежностями было проще – почти всё уже лежало в том же ящике и ждало отъезда.

И вот наступило утро крещенского сочельника. На улице мороз за двадцать градусов! Машина заведена и прогревается во дворе перед дальней дорогой – ехать до цели нашего путешествия без малого 150 километров. Весь рыбацкий скарб – мой и Женькин – уже в багажнике. Термосы заправлены. Документы, деньги, сигареты, фотоаппарат, телефон разложены по карманам. Вроде всё! Пора в дорогу!

По пути заезжаем в городские рыболовные магазины, где затариваемся несколькими видами прикормки, мотылём и опарышем. Последняя остановка на заправке – уже терпения нет – и быстрее вон из города, на водохранилище, на рыбалку. Быстрее, быстрее!

Дорога снежная, скользкая, норовистая, ехать приходится осторожно. Хорошо хоть машин по всей трассе очень мало, что встречных, что попутных. Дорогобуж и Ельня остались позади, вот и поворот на Родину Михаила Глинки – село Новоспасское – проехали. Осталось совсем немного. А вокруг, как в зимней детской сказке: стелется дорога белой лентой через роскошные леса, засыпанные по самые глаза свежим снегом, пробирается между тонкими молодыми березняками, бежит через широкие снежные поля и, наконец, выводит нас к большому и высокому мосту. Всё! Приехали! Перед нами желанная цель нашей поездки – Десногорское водохранилище!

Оглядев белоснежные просторы с редкими фигурками рыбаков, решаем проехать ещё несколько километров ближе к верховьям водоёма. Туда, где, приняв в себя красавицу Стряну, полноводная Десна делает поворот и разливается широким заливом. Обрывистый берег над ним украшен старыми пушистыми соснами, под которыми мы и паркуем наш автомобиль.

Теперь всё надо делать быстро: в пять минут машина разгружена, и мы превращаемся в подобие вьючных животных. Под грузом пожитков, осторожно переступая ногами, спускаемся вниз по еле заметной под снегом тропинке, пробитой нашими предшественниками.

Вот, наконец, мы на льду. Идти легко, снег неглубокий и лёгкий. В отличие от меня, новичка, Женя уже бывал в этих краях. Поэтому, следуя его совету, мы быстро идём от берега к центру залива, на знакомые, проверенные места. О том, что это место действительно заслуживает внимания, говорят многочисленные следы от палаток, проступающие из-под свежего снега. Разгружаемся и ещё некоторое время расхаживаем между старыми лунками, пытаясь угадать, где именно ставить палатку, где именно нас ожидает желанное свидание с подводными обитателями.

Я первый не выдерживаю. Многозначительно ткнув пальцем в приглянувшийся участок снежной целины, сверлю три лунки, отбрасывая в стороны крошки льда и остатки снега. Затем приступаю к установке палатки-зонтика. На моё удивление, процесс прошёл быстро и без эксцессов: видимо, тренировки были не напрасны! Ещё полчаса миновали, и, наконец, суета спадает, всё разложено по своим местам и лунки прикормлены мелким мотылём и зимней лещовой смесью. Я сижу в палатке, откинувшись в удобном кресле, держу в руке стаканчик горячего чая и не отрываю взгляда от напряженно согнутых кивков на удочках. Вся суета, все ожидания последней недели, все нервные сборы, дорога – всё это в прошлом. Всё! Напряжение постепенно спадает. Теперь только ждать.

Тут надо сказать, что эта зимняя рыбалка была у меня первой за много-много лет. Когда-то, по молодости, я часто выбирался зимой на подмосковные водоёмы. Бывало, уезжал и подальше. Было-было! Но потом интересы сменились, пришли другие времена, стало не до рыбалки. Тем более зимней. И сейчас я просто с каким-то наслаждением погружался в полузабытые ощущения, вспоминая звуки, запахи, перебирал снасти, согревал бойкого мотыля и опарыша во внутренних карманах полушубка… Стало так хорошо и покойно! Единственное, чего мне не хватало для ощущения полного счастья – это красивой поклёвки десногорского подлещика!

Мысленно я уже представлял себе картину, как проголодавшиеся косяки лещей и подлещиков в нетерпении собрались под моими лунками и, сглатывая голодную слюну, с нетерпением смотрят вверх, к свету, ожидая падающей «манны небесной». Перекусив рассыпанной на дне прикормкой, они маются в ожидании главного блюда – кисточки сочных рубиновых мотылей или пары толстеньких опарышей, а то и, чем чёрт не шутит, - аппетитного навозного червячка! Эта картина вставала перед моими глазами настолько отчётливо, настолько реально, что я был несказанно удивлён долгой неподвижностью кивков на своих удочках.

Прошло полчаса, в течение которых я несколько раз обновлял нетронутых мотылей на мормышках, и только потом наконец увидел долгожданную поклёвку. Сторожок на крайней удочке дрогнул раз, другой. Потом – томительная пауза... И вдруг пружинка кивка резко прыгнула вверх, разогнулась, внезапно потеряв вес тянущей её вниз мормышки… Короткая подсечка! И в руку передалось приятное ощущение живой, упругой тяжести на другом конце лески-паутинки!

Потихоньку начинаю перебирать руками или, как говорят бывалые рыбаки, «шить». Метр, другой лески ложатся рядом с лункой, и вот все девять оказываются на льду, а через лунку, задевая плечами её стенки, начинает протискиваться хороший подлещик. Последний всплеск, поддеваю рукой и выбрасываю трёхсотграммовую рыбу на лёд. Есть первый красавец! Такой долгожданный после стольких лет ожидания! Вот я и вернулся на лёд, вернул свои воспоминания, вернул свою зимнюю рыбалку…

Женя развернул свою палатку неподалёку от моей, метрах в десяти, и через минуту я уже заглядывал в неё, сияя от счастья от первой пойманной рыбы. Приятель в ответ довольно улыбнулся, радуясь моему успеху, слушал меня и при этом не спеша убирал в пакет пару пойманных за полчаса подлещиков. Значит, клёв начался! Значит, быстрее на место, к своим удочкам. Вот и ещё один кивок ожил, реагируя на прикосновения рыбы к насадке. Подсечка, и через короткое время второй подлещик запрыгал на снегу в углу палатки. Пошло!.. Такой размеренный клёв продолжался до самой темноты.

А потом как-то враз стало тихо… Не в смысле «ти-и-хо…», а в смысле «перестало клевать». И у меня, и у Жени. Подождав ещё немного, я вышел наружу размяться и полюбоваться открывшимся звёздным небом. А ночь, надо сказать, пришла великолепная. Настоящая крещенская ночь: чёрное небо, усыпанное мерцающими звёздами, молодой золотой месяц с острыми рожками, повёрнутыми к востоку. Подсвеченный звёздами и месяцем голубоватый снег вокруг волнами убегал к берегам, где чёрным резным силуэтом из китайского театра теней угадывался почти невидимый лес. В этой сказочной ночи волшебными шатрами возвышались наши палатки, освещённые изнутри: Женина светила жёлтым огнем, моя – красноватым. Эффект усилился, когда я отошёл в сторону метров на сто. С такого расстояния яркие шатры уже не затмевали своим светом мерцающее небо, а, наоборот, придавали законченную гармонию открывшейся картине, дополняя и замыкая на себе всю праздничную композицию. Бриллиантовая россыпь звёзд на чёрном бархате над двумя праздничными тихими свечами… Сердце щемит, слёзы выступают на глазах. Хочется просто стоять и любоваться, забывая дышать от нахлынувших чувств…

Но праздничная ночь не обманула нас и другой своей характерной особенностью: мороз на землю свалился крепкий, далеко за двадцать градусов. Настоящий крещенский мороз! И, несмотря на тёплую одежду, пробирать стало нешуточно. Пришлось возвращаться в палатку, где горящие по периметру свечи немного согревали воздух – даже пар изо рта не шёл при дыхании.

Тем более что во мне крепко сидела надежда на ночной клёв леща, выходящего кормиться в тёмное время суток и радующего своими поклёвками только самых упорных рыбаков, предпочитающих сладкому сну на свежем воздухе всенощное бдение над чёрными, по-ночному таинственными лунками. Очередные порции прикормки уходят в воду, на крючках свежий мотыль и опарыш. Я плотнее вжимаюсь в кресло, вытягиваю ноги, пью чай с бутербродами и готовлюсь к длительному ожиданию.

Проходит час, другой, миновала полночь, а кивки на удочках оставались совершенно неподвижными. Я менял насадки, регулировал снасти, но всё было тщетно – только около двух часов ночи меня порадовал один «тараночный» подлещик. И всё! Ближе к утру я уже полудремал в кресле, полубодрствовал, одним глазом косясь на застывшие на холоде кивки. Ночь прошла впустую. Женя тоже не мог похвастаться своими успехами – невзрачный подлещик и несколько ершей не радовали.

Но чем хороша рыбалка и чем крепок рыболов-оптимист – всегда найдёт повод не унывать: не клюёт вечером – впереди ещё ночь! Не клюёт ночью – так впереди же утро! Уж там-то наверняка расклюётся! Так и мы: сидели, смотрели на часы, подгоняя время, и ждали рассвета.

Предутреннее ночное небо уже проводило побелевший месяц, свалившийся за лес на противоположном берегу. Сам лес, особенно на востоке, уже стал проявляться на светлеющем фоне. Звёзды убавляли свет; большинство стали невидимы, и лишь самые стойкие и яркие несли свою долгую вахту до самого рассвета. Небо на восходе непрерывно меняло свой цвет с ночного и чёрного на тёмно-синий, затем на серо-зелёный, в котором тут же стали появляться тёплые жёлтые нотки. Ещё немного, и горизонт полыхнул розовым яблоневым цветом. А чуть спустя уже весь восточный край неба пышно и богато разгорелся ярким заревом: малиновым по горизонту и ярко-жёлтым выше.

И вот свершилось: внезапно на краю чёрной земли, в самом центре красочного панно вспыхнула яркая, ярко-красная, ослепительная точка! Лазерным лучом ударила она в уставшие от ночных ожиданий глаза рыбака. Ослепила на мгновение. Ещё минута, и эта точка превратилась в сплюснутый сверху и снизу светящийся бордовый овал. Он подержался немного за не желающий отпускать его горизонт, вытянулся и, наконец, оторвался от земли и повис в воздухе, приняв форму идеального круга. Всё вокруг залил утренний розовый свет, стало по-праздничному нарядно, и даже мороз сразу смягчился, подобрел, уступая напору восходящего солнца.

Как и наступающий день, утренний клёв тоже стал понемногу разгораться. Из соседней палатки время от времени доносилось довольное бормотание Жени, поднимающего на-гора очередного подлещика или плотвицу. У меня дела шли не в пример скромнее: пяток двухсотграммовых подлещиков, пара окушков да с десяток недомерков-ершей – вот и весь мой улов до самого обеда. Но я особо не переживал, самое главное уже произошло: я на рыбалке и уже с уловом, пусть и небогатым. Поэтому я почти не сидел в палатке, а бродил по окрестностям, навещая немногих рыбаков, появившихся на льду на рассвете. Было интересно посмотреть на их уловы, на снасти, да и вообще, поговорить с незнакомыми людьми, узнать что-то новое о водохранилище и об особенностях ловли здешней рыбы.

Вернувшись в палатку после очередной своей прогулки, я с удивлением увидел, что сторожок на одной из удочек согнут и упирается в стенку лунки. Быстро схватив удильник, я подсёк и тут же понял, что на крючок сел не рядовой подлещик, а что-то посолиднее. Медленно, с остановками, стараясь не допустить ослабления лески, я стал вываживать с 9-метровой глубины этого тяжеловеса. Не с первой попытки, то отпуская, то поднимая рыбу, мне удалось направить её мордой в лунку.

Заглянув в неё, я увидел выразительный глаз здоровенного леща, удивлённо уставившийся на меня, и тоненькую-тоненькую паутинку лески, теряющуюся в углу громадного рта с толстыми, белыми губами. Этот рот мерно открывался и закрывался. Лещ пытался восстановить дыхание и явно собирался с силами. Мне стало совершенно очевидно, что в лунку рыбина не входит. Я закричал истошно, призывая приятеля на помощь! Женька, уловив подозрительные нотки в моём крике, переспрашивать по обыкновению не стал и прибежал в момент.

Сразу уяснив ситуацию, он скинул куртку, закатал рукав и полез в лунку, пытаясь пальцем подцепить леща под жабры. Три раза наш монстр отваливался, и мне приходилось осторожно стравливать леску, а затем снова возвращать рыбину к лунке. А в голове у меня назойливо крутилась одна мысль: «Вот сейчас, сейчас раздастся сухой щелчок лески или отстрелится крючок изо рта, и моя сказка кончится!» Но высшие силы, видимо, решили не портить праздник и позволили всё-таки приятелю зацепить рыбу и с громадным трудом протиснуть её через узкую лунку.

Удивление моё размерами леща возрастало по мере появления его из лунки. Казалось, он никогда не кончится… Наконец всё завершилось, и рыбина тяжело заворочалась на оплывшем льду. Лежащие тут же застывшие подлещики казались жалкими пигмеями на фоне откормленного красавца-леща.

Женя растирал покрасневшую застывшую руку и зачарованно, не моргая, смотрел на здоровяка. «Да-а-а-а! - протянул он, - в следующий раз берём багорик. Шутки в сторону!» Последовавший затем обмер показал, что наша добыча имела чуть более полуметра в длину и почти два килограмма живого веса! Вот это бонус! Вот это праздник! Я долго не мог успокоиться и ловил, собственно, уже как-то рассеяно, всё больше косясь в угол палатки, где лежал лещ.

Через час мы решили, что пора заканчивать. Тем более что уже сказывалось утомление от бессонной ночи, движения стали тяжёлыми и захотелось домой, в тепло. Короткие сборы, и вскоре наша застывшая «Лада» с трудом выбиралась на заснеженную дорогу.

Впереди опять неспешная, плавная езда через застывшие в зимнем орнаменте леса, через тихие, засыпанные снегом деревушки, через провинциальные городки с утоптанной и засыпанной новогодним конфетти мостовой с редкими озабоченными прохожими. Мы возвращались домой. Я смотрел вперёд, на шоссе, но дороги как бы и не видел, только улыбался, вновь и вновь восстанавливая в памяти все детали борьбы с лещом.

Немного беспокоило невольное купание Жени, но по общему согласию было решено, что никакой простуды не будет! Почему? Да потому что сегодня Крещение! Потому что сегодня ПРАЗДНИК!