Случай этот произошел с Мишкой в то время, когда напитанный ароматами спелых трав воздух уже не первую неделю висел в неподвижности, и от раскалившего его солнца стал осязаемо густым и даже липким; когда на выцветшем добела небосводе с утра до вечера не появлялось ни одного, даже самого захудалого облачка, и только пышущее жаром светило совершало по нему свой ежедневный моцион в гордом и неприступном одиночестве, а потом, взопревшее от собственной истомы, багрово-красное, рушилось за полоску горизонта, неверно размытого, будто мираж в пустыне; когда вода в озерах стала теплой, будто молоко, тугими струями падающее в подойник из налитого вымени бескорыстной Буренки или Зорьки; когда ошалевшие от зноя воробьи с раскрытыми клювиками тщетно искали пристанище в пыльной кроне садовых яблонь и хитросплетении виноградников, когда босые ноги отчаянных гуляк, коротающих деньки летних каникул, оставляли глубокие следы в бурой и невесомой, будто цыганская пудра, дорожной пыли, когда…
В общем, можно назвать еще тысячу-другую верных признаков, но пытливый читатель и так уже давно догадался, что произошла эта история летом, в самую нещадную жару.
А в это время у Мишки форма одежды какая? Да самая что ни на есть летняя: плавки, шлепанцы и панамка! Ну, еще, конечно же, спиннинг и кукан. Мишка же почитай у самой реки жил, ходьбы-то всего минут пятнадцать неспешным шагом. Так вот он каждое утро пораньше в одних плавках на реку и убегал, прихватив с собой бутыль воды, ломоть хлеба да пяток помидоров и соли в спичечном коробке. Искупается в прохладной водице, смоет с себя остатки дурманного сна в душной хате...
Летом-то, в духоту, какой сон? И спать не спишь, и вскакиваешь, словно очумевший, каждый час, степлившейся воды или квасу напьешься, и дальше уснуть пытаешься... От такого сна только голова болит да подушка насквозь мокреет от пота…
А Мишка с утра искупнется, и кидает себе спиннинг, пока жара не наступит. А с наступлением жары на реку все деревенские ребята приходят. Уж тогда не до рыбалки: шум, гам, брызги, крики, смех. Мишка с ребятами плещется, а пойманная за утро рыба где-нибудь в сторонке на кукане плещется, и не пропадает до вечера. А вечером ребята с реки уходят, Мишка снова за спиннинг берется. Ведь летний клев у рыбы как раз и бывает два раза в день: на утренней и вечерней зорьке.
Отрыбачит Мишка вечернюю зорьку и с уловом домой отправляется – ночевать. А на утро снова на реку. Так он и жил. А что еще делать? Каникулы ведь – летние...
И рыбу Мишка ловил свою самую любимую - летнюю. Попадались ему, конечно, и судачки, и щуки, и горбатые крупные окуни, которых и зимой половить можно, если разохотиться да постараться. Но самым желанным трофеем для него был жерех. Ведь, чтобы хитрого и острожного шереспера изловить, нужно было приложить всю силу, все мастерство, и даже проявить упрямство!
Так ведь, скажет тут иной тертый до дыр рыбак, и щуку, и уж тем более судака порою тоже непросто поймать. Не буду спорить! Но все же жереха Мишка уважал больше всего за хитрость и осторожность, а уж если серебристая торпеда оказывалась на крючке, что этим летом случалось у него довольно часто, то моменты такой яростной борьба запоминались ярко и надолго. Понятное дело, что за такую, с позволения сказать, к ним «любовь», жерехи тоже к нашему юному рыбачку неровно дышали и, мнится мне, лишь выжидали время, чтобы с лихвою Мишке отомстить.
... Как-то ранним утром, еще только рассветное солнце разлепляло заспанные глаза на опухшем ото сна красном лице, Мишка уже был на реке, и, услышав громкий всплеск и увидев на воде метрах в семидесяти от берега мощный бурун, в котором сверкнул ослепительным серебром широкий бок, набитой рукой послал туда свою тяжелую блесну-трехгранку. Не успел он сделать и двух оборотов ручкой катушки, как почувствовал мощный удар, и спиннинг его согнулся в опасную дугу, будто собираясь испить своей вершинкой теплой речной водицы. Мишка стиснул зубы и хладнокровно сдерживал все кульбиты и выкрутасы, на которые только был способен крупный взбеленившийся шереспер.
- Вреш-ш-ш-шь!.. Не уйдеш-ш-ш-шь! – упрямо шептал он.
И в этот раз Ее Величество Рыбацкая Фортуна вновь оказалась благосклонна к юному рыболову, и вот уже побежденный противник лежит на золотистом песке деревенского пляжа, раздувая жабры...
Обычно в таких случаях Мишка сажал пойманную рыбу на кукан, и, воткнув в песок какой-нибудь колышек, привязывал к нему. Весь день улов был жив и не пропадал на жаре. Но сейчас, глядя на серебристого речного исполина, рыбачок подумал, что такой мощный великан, чего доброго, может и кол из песка выдернуть и вместе с ним уплыть! Что же с ним делать?
Как на беду, придумал он следующее. Плавки у Мишки были широковатые, «на вырост! » - как он сам любил говорить. И, чтобы не слазили при купании, на плавках был предусмотрен шнурочек, который затягивался на бедрах и завязывался бантиком – гарантия того, плавки при нырянии и плавании останутся там, куда их с утра надели! Так Мишка думал. Поэтому он завязал свою тесемочку не на бантик, а на два морских узла, а потом пристегнул к этой тесемочке кукан с пойманным жерехом, и стал дальше рыбачить.
Не прошло и получаса, как он снова заметил бьющего жереха, только на этот раз рыба охотилась от берега довольно далеко, и Мишка не мог до нее добросить. Тогда он решил зайти поглубже в воду. Пляж был пологий, и, пройдя метров двадцать, Мишка только по плечи погрузился – авось теперь докинет? Размахнулся он посильнее, при забросе телом вперед весь подался, чтобы еще большую силу в замах вложить, да ногой угадил в какую-то ямку и, потеряв равновесие, с головою окунулся в воду...
А течение здесь уже сильное было. Пока он барахтался, оттащило его поглубже, так, что ноги дна не доставали. Стал он одной рукой подгребать, в другой-то спиннинг у него был! И ногами себе помогает. А пытливый читатель-то помнит, что у Мишки еще ко всему прочему и жерех к плавкам на кукане пристегнут! Так этот жерех, будто почувствовал Мишкино беспомощное положение, как с цепи сорвался – стал плескаться и рваться в разные стороны. Тут и так грести тяжело против течения одной рукой, да еще улов мешается со всей своей рыбьей силой! В общем, Мишка и сам не понял, как это все произошло, только почувствовал, что плыть ему стало намного легче. А еще он почувствовал, что плавок на нем больше нет!..
Тесемочка ли на плавках развязалась, или жерех их с помощью сильного течения стащил – Мишка не знал. Только вот уплыл жерех в неизвестном направлении вместе с куканом и плавками!
А тут, как на беду, на реку ребята дружной компанией шли. Да ладно там ребята, так и девчата же с ними! Куда Мишке деваться?! Подплыл он быстренько к берегу, спиннинг положил, а сам – на глубину, и плавает, как дельфин. Ребята ему кричат:
- Миша, плыви к нам! В догонялки играть будим!
Да какие там догонялки? Мишка им в ответ:
- Не хочу! Я лучше здесь, на глубине, поплаваю. А то вы дюже воду намутили!
Хорошо, что вместе с ребятами на реку пришел Мишкин друг Антошка-Карасик. Мишка его незаметно рукой подзывает: плыви, мол, сюда! Карасик пловец неважный, но ведь друг же зовет. Подплыл к нему:
- Что случилось? – говорит.
- Антоха, принеси мне трусы из дома.
- Трусы? А твои где? – недоуменно спросил Карасик, вглядываясь в водную толщу.
- Мои... – Мишка немного замялся. – А мои трусы жерех утащил!
Мишка сокрушенно махнул рукой.
- Ха-ха-ха! – захохотал Карасик. – Ты что, жереху трусы подарил? Жерех в трусах теперь будет плавать?! Как ты умудрился-то? Ха-ха-ха!!!
- Потом расскажу! Да хватит ты ржать, а то ребята услышат. Ну, ты принесешь мне трусы, или нет? – теряя терпение, спросил Мишка.
- Принесу... Сейчас... Сбегаю... – начав икать от смеха, выдавил Карасик.
- Да не сейчас же, дубина! – зашептал Мишка. - Когда ребята домой соберутся, ты вместе с ними пойдешь, чтоб они ничего не заподозрили. А то узнают – засмеют! Понял?
В ответ Антоха кивнул, громко хохотнул, и поплыл обратно к ребятам.
Еще час, наверное, они купались, у Мишки аж губы посинели от холода за это время, плавал то ведь он на глубине! Наконец, ребята ушли, и Мишка подплыл ближе к берегу – там хоть вода потеплее. А еще через полчаса показался и Карасик. Он шел по берегу, размахивая какой-то огромной синей тряпкой.
- Это что такое? – спросил Мишка, указывая на тряпку, когда Антоха к нему подошел.
- Как что? – удивился Антоха. – Это трусы!
В подтверждение своих слов он растянул тряпку в руках. Это действительно были трусы – огромного размера семейные трусы Карасика. Он, в отличие от Мишки, был паренек не худенький, и нижнее белье носил соответствующего размера.
- Это не мои трусы! – запротестовал Мишка.
- Конечно не твои. Это мои трусы! – невозмутимо ответил Карасик.
- Я же тебя просил принести мне мои трусы! – почти кричал на друга Мишка.
- Да?! – в свою очередь возмутился Карасик. – А мамке твоей я бы что сказал? Тетя Оля, дайте, пожалуйста, Мишке трусы, а то он свои жереху презентовал, и ему теперь домой идти не в чем!
Карасик опять протяжно заржал.
- А как я в твоих трусах домой пойду? – чуть не плакал от досады Мишка. – Я же в них, как в одеяло, закутаться могу!
Карасик добродушно улыбнулся, развел руками:
- Кушать надо больше!
- Ку-у-ушать надо больше! – передразнил его Мишка, запрыгнул в трусы, и, поддерживая их руками, потому что иначе они нещадно спадали, короткими перебежками засеменил к дому, стараясь, чтоб никто его не заметил. За ним, похохатывая, вразвалочку плелся Карасик.
Вот такими мстительными оказались жерехи!
Классный получился рассказ
