Хотите познакомиться с Мишкой? Это бойкий паренёк тринадцати лет, с выгоревшими на солнце до бела волосами, курносым носом в конопушках и хитрым прищуром веселых глаз. А еще у него оттопыренные уши и вечные цыпки на руках от ветра и воды. Но главное, чем лично для меня примечателен Мишка – это небывалой страстью и азартом к рыбной ловле с самых детских лет.
Родители шутили, что Мишка унаследовал свою страсть от прабабки, дедовой матери покойницы Акулины. Ох, и заядлая та была рыбачка! Жила на самом берегу Волги еще в те времена, когда река изобиловала «красной» рыбой – осетр и белуга на столе считались обычным кушаньем, а уж стерлядки так и вовсе немеряно было. Сама ставила перемёты и сама их проверяла, даже когда Мишкиного деда под сердцем носила. Правда то или нет, но рассказывают, что и родила она сына семимесячным прямо в лодке посреди Волги-матушки. Завернула дитёнка новорожденного в фуфайку и стала дальше переметы проверять – уж больно азартная была!
Правда, сам дед, Николай Тихонович, любит шутить, что завернули его при рождении не в фуфайку, а в этикетку от водки «Столичная» - он со своими семимесячными габаритами как раз к ней подходил по размеру. И не просто так говорил, а потому что с молодости знал за собой грешок – был охоч до всяческих горючих жидкостей, а под это дело и до противоположного полу… Но, не смотря ни на что, свято хранил уже который десяток лет в сарае на стенке память о матери – искусно обработанную самой рыбачкой бамбуковую удочку.
Да и у бамбука этого тоже своя история – его прадед Мишки Тихон срезал самолично ни где-нибудь, а в Китае, взамен оставив там на войне правую ногу по самое колено. Собственно, с этого удилища и началось Мишкино увлечение рыбалкой. Вот как это было.
Лет шесть, наверное, было Мишке, ну, может, семь. И был у него дружок-одногодок Антошка – медлительный и задумчивый, с постоянно выпяченной нижней губой, полный и малость неуклюжий паренёк. Все дни дружки проводили вместе, благо жили друг от друга недалеко – через улицу. Развлекались чем могли: терроризировали соседских кошек, лазили в соседский же сад тырить яблоки, играли в индейцев и шпионов. И вот загорелось же им сходить на рыбалку на ближайший «лягушатник».
А всё из-за того, что образовалась возле Мишкиного сарая после обильного летнего дождя значительная лужа – ну море-океян просто! Вот и решили ребята этот «океян», так сказать, окультурить – запустить в него карасиков и плотвичек, ну, или хотя бы лягушек. Благородная идея, только вот дед её чего-то по достоинству не оценил, когда Мишка с Антошкой у него пришли удочку просить – с бодуна, наверное, был. Лишь сказал в адрес мальчишек три нехороших слова (которые мальчишки двумя неделями раньше и сами заучили у старого колодца заговорщицким шёпотом – а вдруг в жизни пригодиться?), и для пущей убедительности потянулся за хворостиной. Тогда они отбежали на почтительное расстояние, а Мишка руки в боки упер, глаза свои хитрые прищурил и говорит:
- Не дашь, значить?
В ответ дед выразительно потряс в воздухе хворостиной.
- Ага, значить, не дашь. Ну, ладно, тогда…
- Чаво – тада?.. – сразу насторожился дед.
- ТАДА, - передразнил Мишка деда, - ТАДА бабанька сегодня же узнает, где у тебя запрятан шкалик самогона.
Последние слова Мишка проговорил нарочно тихо, но даже туговатый на ухо дед по губам прочел скрытую в них угрозу… Зашевелил дед усами, бородой затряс, а делать нечего – выдаст ведь, подлец, все государственные тайны! Тогда дед прокашлялся, вытер рот ладонью, и, изобразив на лице кислую улыбку, стал клонить дело к «мировой».
- Да ладно, шуткую я… Что ж мне, для любимого внука удочки жалко?..
Отпер дед амбарный замок и вынес на вытянутых руках святыню. Последний раз он её извлекал года два назад, когда деревенские мужики на озере весело праздновали День гранёного стакана и нужен был повод отвязаться от бабки.
- Вам, може, чарваков помочь накопать? – заискивающе спросил дед.
- Да ладно, дедунь, мы и сами… - ответил Мишка уже на ходу.
Дед стоял и смотрел вслед убегающим ребятам. Поглаживая седую бороду, сокрушенно проговорил:
- Да-а… вырастили… Павлика Морозова!...
А на озере непрошенные гости оказались. Точнее, гость. Паслась там безобидно старая Буренка и никого не трогала. Но ребята еще маленькие были, и в половой принадлежности крупнорогатого скота разбирались плохо. Поэтому почудилось им, что это бык. А раз бык, то может и забодать. Вообще-то, для своего возраста ребята были довольно смелыми, но с быком как с дедом не договоришься, да дед и не бодается, когда трезвый.
Надо было переходить в наступление первыми, брать противника эффектом неожиданности! В такие моменты Антоха, хоть и тугодум, а соображал быстрее – выхватил из Мишкиных рук удилище и с грозным криком: «А-ну, па-а-а-ашёл!!! » с разбегу хрястнул корову по широкой попе. И для усиления эффекта добавил три слова, выученных у старого колодца. Только вот одновременно хрястнул от удара и метровый конец Мишкиной удочки… А Буренка даже не оглянулась, просто вздохнула тяжко и медленно побрела прочь. Быстро брести прочь она в силу своего почтенного возраста уже не умела.
Мишка, увидев поломку, стал возмущаться:
- Ну, дедуня, ну, подсунул хлам…
Ремонт много времени не занял. Отломленный конец ребята решили использовать как шпагу и на следующий день поиграть в мушкетёров. А удочка стала хоть и короче на добрый метр, но зато прочнее. Дальше ребята долго конались, кто будет насаживать червяка. Антоха своей решительности уже не проявлял и отговаривался тем, что может случайно сломать червячку ручку…или ножку. Пришлось на этот раз в роли живодера выступать Мишке. Он храбро с пятнадцатой попытки зацепил крючком червяка ровно посередине, потому что червь все время отворачивал «голову», а Мишка постоянно зажмуривался в самый ответственный момент.
И вот наступил волнительный миг первого заброса. Кто будет забрасывать первым, ребята спорили не меньше, чем при насаживании-ненасаживании червяка. Победил Мишка – удочка-то его! А Антошку он попросил встать сзади и не мешаться.
…Поклевка – очень яростная и тугая – произошла еще до того, как поплавок коснулся воды… Да и не коснулся он её вовсе. Только громогласное «Ой-ой-ой-ой-ой-ой-ОЙ!!!... » пронеслось над деревней и покатилось далеко за Волгу. Хоть и туповат был крючок, а всё же надежно впился в Антохину выпяченную нижнюю губу – сход был практически исключен.
- Ты…это… чего это ты?... Ты крючок–то… это… выплюнь… - лепетал Мишка, стоя рядом с другом.
- Ой-ой-ой-ой-ой-ой-ОЙ!!! – надрывался рёвом Антошка.
На этот раз быстро соображать пришлось Мишке. И всё правильно ведь сообразил: надо идти к фельдшеру дяде Володе. А жил дядя Володя аккурат на другом конце деревни. Делать нечего: положил Мишка удочку на плечо и пошел. Следом, как телёнок на привязи, семенил Антошка с крючком в губе. Время от времени он всхлипывал и втягивал в нос сопли. Вытереть их мешал крючок, на котором все еще болтался полуживой червяк.
И в таком виде продефилировали они через всю деревню. Прохожие останавливались и удивленно шептали:
- Ну, Мишка! Ну, рыбак – весь в прабабку!!! Гляньте, гляньте, какую рыбу тащит!.. Как мешок муки, наверное, весит! – и смеялись, намекая на Антошкину полноту и неуклюжесть.
Хорошо, что дядю Володю дома застали – он как раз тоже на рыбалку собирался. Но необходимую медицинскую помощь Мишкиному трофею всё же оказал: откусил пассатижами жало крючка и вынул его из Антохиной губы. Потом обработал ранку спиртом прямо из стакана, которого сам собирался накатить по случаю воскресного дня. После всех процедур вытер Антохе сопли своим же рукавом:
- Ну, всё! Плыви домой, КАРАСИК!
Так и пристало к Антошке прозвище: Карасик да Карасик. А Мишка после этого случая рыбной ловлей увлёкся. Всерьёз.
Удачи
