Сазанья диверсия (продолжение про Мишкину лодку)

Я вам рассказывал уже, как у Мишки появилась лодка? Да?.. А давайте-ка расскажу теперь, как он её чуть не лишился.

…Желтый ломтик луны ещё висел над яром, когда ребята шли к реке. Мишка нёс в заплечном мешке надувную лодку, подаренную ему дедом Захаром, а Антошка-Карасик, отдуваясь, тащил в одной руке пластиковое ведерко с ароматной кашей для прикормки, в другой – сумку со сложенными в неё сетчатыми кормушками, тяжелыми грузилами в виде колец, леской и крючками. На плече у него висел чехол со снастями и складным сачком; чехол все время норовил сползти с плеча при ходьбе, и Карасику время от времени приходилось останавливаться, чтобы его поправить. Поэтому получалось, что он постоянно отставал от Мишки шагов на двадцать. Так и шли они, две сгорбленные фигурки, освещенные ущербной луной, пока перед ними не открылась гладь реки, серебрящаяся от разбежавшегося по ней лунного света.

До восхода оставалось часа полтора, было ещё совсем темно, и потому ребята не спешили. Мишка достал из рюкзака и раскатал на песке свою лодку, приладив к ней насос-«лягушку», и стал качать её с громким хлюпаньем, далеко разносившимся в предутренней тишине над ещё спящей рекой. На этот звук выглянул заспанный сторож небольшого плавучего домика, у которого на ночь оставляли хозяева свои моторные лодки. Выкурив сигарету и гулко прокашлявшись, он ушел досыпать в свою каморку.

Пока качалась лодка, Карасик насобирал крупных булыжников, сложил их в мешки из-под сахара и стал привязывать к толстой капроновой веревке. Эти мешки, по задумке ребят, должны были исполнять роль якорей, удерживающих лодку на быстрой струе течения.

Едва на востоке обозначилась желтовато-розовая полоса, а с неба пропали почти все звезды, мальчишки сложили вещи в лодку и оттолкнулись от берега. Мишка умостился на единственном сиденье и ловко орудовал короткими гребками, правя лодку к мысу, за которым начиналось течение проходившего неподалеку фарватера. Антошка сидел на широкой доске, положенной поперек лодки и заменявшей второе сиденье, и, поджав под себя ноги, чтобы не мешать Мишке грести, тоже не терял времени даром, набивая прикормкой сетчатые мешки, в которых обычно на базаре продаются лук и картошка. Ноздри ребят щекотал аромат заваренной с вечера каши из гороха, кукурузы, перемолотой пшеницы и пшена.

- Хороша кашка! – похвалил Карасик, кроша в мешок вдобавок к ней полбулки ржаного хлеба. – Представляешь, Мишка, как она будет рыбу приманивать, если мне самому сейчас хочется её съесть?

Мишка кивнул и что было силы налег на гребки: лодка миновала мыс полуострова, и плыть навстречу усилившемуся течению стало заметно тяжелее. Надувнушка норовила развернуться к течению то одним, то другим боком, но Мишка упорно удерживал курс, и небольшими толчками лодка всё же продвигалась вперед.

Отплыв к середине реки метров на сто от мыса, ребята опустили в воду первый мешок с камнями. Почти весь запас двадцатиметрового шнура ушел в воду, прежде чем якорь упал на дно, но тугие струи течения продолжали потихоньку тащить лодку до тех пор, пока её не заякорил второй мешок с камнями. Развернувшись одним бортом к течению, лодка встала надежно.

Тогда ребята положили для тяжести в сетчатые мешки с прикормкой по булыжнику и также опустили их в воду: Карасик – со стороны носа, а Мишка – со стороны кормы. Мешки отнесло в сторону течением, и поэтому веревки, на которых они были привязаны, уходили вглубь под небольшим наклоном.

Над рекой прошелся легкий ветерок. Из-за верхушек деревьев на противоположном берегу показался алый краешек восходящего солнца, и ребята залюбовались, наблюдая за поднимающимся над горизонтом светилом, и на какое-то время забыли о лесках, которые они разматывали, оснащая свои удилища.

С первыми лучами солнца по всей реке стала всплескивать рыба. То тут, то там на поверхности появлялись широкобокие подлещики и, грациозно развернувшись, снова уходили в глубину. Вот совсем рядом с лодкой, бронзово блеснув крупной чешуей, тяжелым хвостом ударил крупный сазан, да так, что поднятые им брызги долетели до рыбачков. Ребята долго смотрели на то место, от которого расходились широкие круги, и, будто опомнившись, стали торопливо прилаживать грузила и привязывать лески. Делали они всё это молча и сосредоточенно, да только подрагивающие руки обоих с лихвой выдавали обуявший их азарт, и даже было слышно, как от волнения учащенно бьются рыбацкие сердца.

С глухим бульком стали уходить по натянутому шнуру тяжелые свинцовые кольца, увлекая крючки с лакомой насадкой туда, где на дне лежали мешки с прикормкой, из которых неуемное придонное течение вымывало аппетитные частички каши и хлебных крошек, привлекая под лодку рыбку маленькую да великую.

Чтобы не пропустить первую, а оттого особенно долгожданную поклёвку, и Мишка, и Антошка держали прочную жилку, зажав её между большим и указательным пальцем. Едва почувствовав, как рыба щиплет с крючка насадку, рыбачки были готовы незамедлительно ответить широкой подсечкой.

Резко взмахнув правой рукой, Антошка-Карасик стал неуклюже выбирать леску, складывая ее в лодке широкими кольцами и громко пыхтя от усердия. Тяжелый груз-кольцо вкупе с сильным течением создавали у рыбака ощущение, что на крючок села рыба недюжинного размера.

- Миша, давай сачок, я бегемота тащу! – визгливым голосом взмолился Карасик, пытаясь согнать со щеки невесть откуда взявшегося комара.

Прекрасно зная, что Карасику свойственно слегка преувеличивать вес попавшейся на крючок рыбы, делая из пескаря бегемота, Мишка, недоверчиво нахмурив брови, всё же опустил в воду сетку подсака, наблюдая, как с трудом тянет леску Карасик.

Но, как оказалось, тревога была напрасной, и вскоре Антошка вытащил из воды двух густерок вполне себе ладошечного размера, жадно уцепившихся на обживленные навозными червяками крючки.

Увидев своих «бегемотов», Карасик лишь виновато развел руками, а Мишка в ответ досадливо сплюнул да пробормотал себе под нос что-то неразборчиво-непечатное.

Частенько случается, что самой первой на дармовую прикормку собирается рыбешка помельче, поэтому, пока Антошка неторопливо наживлял вертких и скользких навозников, Мишка успел одну за другой вытащить трех полупрозрачных густерок размером в пол-ладони, которые теперь вольготно плавали в просторном Мишкином садке, предназначенном для улова куда более крупного и весомого.

- Так дело не пойдет! Замучает нас мелочь совсем, - задумчиво поскреб в затылке Мишка и полез в рюкзак, доставая из его недр припасенную баночку сладкой консервированной кукурузы.

Ловко орудуя складным ножом, Мишка вскрыл банку, в которой ярко-желтой горкой лежали ровные, как на подбор, кукурузные зернышки, источая сладкий аромат.

- Дай-ка! – протянул руку Карасик, и, отсыпав в ладонь щедрую горсть, два самых крупных зерна насадил на крючок, а остальные, не удержавшись, высыпал себе в рот и стал смачно жевать с блаженной улыбкой на лице.

- Так мы рыбу будем ловить или тебя кормить? – притворно возмутился Мишка.
- Да я чуть-чуть.
- Ну тогда и я чуть-чуть, - Мишка демонстративно отправил себе в рот горсть кукурузных зерен, после чего в банке осталась ровно половина.

После того, как на крючки донных удочек была надета кукуруза, поклёвки мелочи прекратились: то ли не по вкусу или не по зубам пришлись мелочи объемные яркие зерна, то ли к кормушкам подошла крупная рыба, разогнав назойливую мелочевку. Мишка и Антошка, конечно, на это надеялись и ждали, крепко сжимая леску, которая резала пальцы от натянувшего ее дугою течения.

Солнце уже поднялось высоко и теперь припекало во всю свою июльскую щедрость. По воде, слепя глаза, прыгали яркие блики. Держа леску, Мишка хотел было поднять руку, чтобы поправить на голове свою широкую соломенную шляпу, да только не смог этого сделать, потому что в этот самый момент там, на почти двадцатиметровой глубине, кто-то настойчивый резко потянул крючок со сладкой кукурузой.

От неожиданности Мишка громко плюхнул рукой о воду, обмотавшаяся леска врезалась в ладонь. С трудом перехватив её, Мишка сильно потянул на себя, да не тут-то было: глубоководный любитель сладкой кукурузы не спешил поддаваться юному рыбаку, ему и в глубине, мнится, было неплохо. Леска натянулась до предела и с противным комариным звоном резала воду, готовая вот-вот оборваться.

- Миша, кто у тебя там? – растерянно захлопал глазами Карасик.
- Не знаю, - стиснув зубы, прошипел Мишка. – Черт какой-то подводный или подводная лодка!

Антошка удивленно покачал головой и зачем-то опасливо подобрал под себя ноги. Едва удерживая леску одной рукой, Мишка быстрым движением перерезал веревку, которой была привязана к боковому лееру лодки его кормушка. Теперь, если рыба рванет прочь из-под лодки, свинцовое кольцо-грузило сможет легко освободиться и не помешает вываживанию.

- Давай скорее поднимай свою снасть, и кормушку тоже, а то он сейчас нам всё запутает! – скомандовал Мишка, почувствовав, что попавшемуся на крючок речному исполину наскучило играть в перетягивание каната, и он решительно попер от лодки. Боясь, что снасть не выдержит такого напора, Мишка стал сдавать сквозь пальцы леску: метр, три, пять, десять…

Антошка вытащил свои снасти, но ещё была опасность, что сазан может запутать леску за якорные веревки. То, что клюнул именно сазан, ребята уже не сомневались, потому что только он может так ретиво вести себя на крючке, проверяя на прочность снасть, руки и нервы рыболова.

Сазан ходил на широких кругах, и Мишка то отвоевывал у него несколько метров лески, то после нового рывка ретивой бронзовой торпеды снова сдавал ему добрый десяток. Антошка суетливо ерзал на своей доске, раскачивая и без того мотавшуюся лодку, давал Мишке совершенно ненужные советы и картинно закрывал руками глаза и примолкал в те моменты, когда сазан совершал очередной рывок.

Не обращая внимания на то, что его ладони уже в нескольких местах порезаны леской до крови, Мишка сосредоточенно боролся с рыбой, и постепенно она, хотя и находилась в стихии родной и близкой, всё же начала уставать. Круги её становились все уже и уже, а леска, которую с таким трудом отвоевывал рыбак, всё короче и короче.

В какой-то момент соперник стал подниматься наверх, Мишка быстро выбрал слабину лески, и ребята увидели метрах в семи от лодки темную спину огромного сазана, которую венчал острый гребень-плавник. Поднявшись на поверхность, сазан слабо подвигал хвостом и лег на бок, как это делает, глотнув воздуха, выведенный на поверхность лещ.

- Миша, а как ты думаешь, это тот самый, который в нас утром водой брызнул? – шепотом спросил Антошка, беря в руки подсак, который для такого гиганта был решительно мал.
- Не знаю, - так же шепотом ответил Мишка, осторожно буксируя поверженного соперника к лодке.

Бронзовая торпеда плавно приближалась к ребятам и действительно походила на вражеский снаряд. Сазан лежал на боку, и рыбачки видели его крупную чешую цвета старой бронзы, бурые грудные плавники, массивную темную голову и яркий рыбий глаз, сосредоточенно смотрящий на ребят. В полутора метрах от резинового борта сазан медленно выпрямился и так же медленно стал опускаться в глубину. Леска снова заскользила у Мишки между пальцев, и он никак не мог ее сдержать.

Теперь снасть уходила под лодку, и это было самое неприятное, потому что рыба могла обмотать её вокруг якорных веревок, и тогда пиши пропало… Ну нет уж, ведь сазан уже устал, и прежних сил для борьбы у него нет! И Мишка стал решительно тянуть на себя.

- Врешь – не уйдешь! - шипел он натужно, выбирая из-под лодки леску сантиметр за сантиметром. Как ни странно, но сазан поддавался.

От тяжести Мишка перегнулся через борт лодки, а Антошка опустился коленями на резиновый пол и, сжимая в руках подсачек, напряженно вглядывался в речную глубину.

Расстояние между рыбой и рыболовом становилось всё меньше, и вот уже у борта лодки появился свинцовый груз-кольцо. До сазана оставалось лишь полтора метра подлеска, который по-прежнему уходил под лодку.

- Ой! – громко вскрикнул Антошка-Карасик. - Мишка, что это?

Раздосадованный, что товарищ отвлекает его в такой ответственный момент, Мишка обернулся. Карасик сидел на своей доске, и, морщась от боли, одной рукой потирал кровоточащее колено, а другой осторожно трогал спинной гребень-плавник сазана, который торчал из резинового пола лодки.

- Мне как в колено что-то воткнулось, я аж вскочил, а тут вон что! - пожаловался Карасик, осторожно проверяя пальцем остроту спинного плавника, пропоровшего днище.

Такая фамильярность рыбе не пришлась по душе, и, резко рванувшись, отчего дырка в полу стала ещё шире, сазан снова ушел на дно. Рывок уставшего и, казалось, совершенно смирившегося со своей участью сазана был настолько резким и неожиданным, что Мишка, который по-прежнему свешивался через борт лодки, с громким плеском шлепнулся в воду.

Когда он, весь мокрый, не без помощи Антошки-Карасика снова влез в лодку, в руке у него остался лишь свинцовый груз да огрызок оборванного подлеска. Сазан ушел…

Через пропоротое днище в лодку натекла вода. Вода текла и с промокшего насквозь Мишки. Расстроенные досадным сходом сазаны, юные рыбачки удрученно молчали. Антошка смерил рукой рваное отверстие, оставленное на память сазаном – его кулак пролез туда свободно, насупил брови и спросил:

- Мишка, а что было бы, если б сазан проткнул у лодки не дно, а борт? Ведь он совсем-совсем рядом был?
- Что, что… Громкий пшик, и хана нашему суденышку! – отмахнулся Мишка. – Так что надо сазану ещё спасибо сказать за то, что не заставил нас купаться и добираться до берега вплавь!

И что смешного можно увидеть в такой ситуации? «Да ничего!» - скажет унылый домосед, который никогда не был на рыбалке.

А вот ребята смеялись. Сбрасывая с себя недавнее напряжение, Мишка и Антошка громко хохотали, показывая друг на друга пальцами, и в лицах изображали, как удирали бы они к спасительному берегу, загребая руками широкие сажени, а сазан гнался бы за ними, сердито разевая свой круглый рот и грозя плавниками-кулаками.

А потом, подняв мешки с камнями, добросовестно выполнившие роль якорей, ребята поплыли догонять Мишкину соломенную шляпу, которую течение успело отнести уже довольно далеко.

Виталий Волков,
р. п. Светлый Яр Волгоградской области