В тот день уже с утра небо хмурилось, готовое вот-вот разродиться первым весенним дождем, однако, не в силах усидеть дома в тоске по началу сезона открытой воды, все же бреду через лес к далеким пойменным озерам, еще не имея полной уверенности в том, очистились ли они ото льда. За спиной рюкзак, в котором лишь коробок с приманками да всякие необходимые мелочи, в руках спиннинг, поэтому идти довольно легко, даже несмотря на еще не просохшие до конца дорожки. Деревья по-прежнему голые, хотя уже видны заметно налившиеся вешними соками почки, да на прогреваемых солнцем полянках ярко-желтыми точками загораются первоцветы гусиного лука, обманутые ранним теплом.
Подхожу к первому на моем пути озерцу, кажется даже не имеющему постоянного названия, и с удовольствием отмечаю, что оно уже полностью очистилось ото льда, лишь кое-где в прибрежной тени сиротливо белеют его остатки. Оглядев озерцо, не мешкая разбираю снасть, и, нацепив проверенную серебристую колебалочку, с волнением делаю первые забросы. Глухо шлепается блесна у противоположного берега, однако возвращается назад, как в сказке, с одною тиной, вернее, с донным мусором.
Ни в коем случае не унывая, делаю все новые и новые забросы, постепенно перемещаясь вдоль берега. На завершении одной из проводок колебалку догнал двухсотграммовый «карандаш», по-бульдожьи сомкнув на ней свою пасть и проглотив по самые жабры. Маловат, конечно, но отпустить уже не получится, поэтому открываю счет этим недомерком.
Дабы не тратить здесь больше времени, решаю перейти на соседнее озера, которое побольше размером, да и по осени там щучка, пусть некрупная, исправно ловилась. Время было где-то начало одиннадцатого, когда я облюбовал наиболее удобный для заброса пятачок в конце озера, где ровное мелководное дно обильно покрыто остатками прошлогодней растительности. Запустив колебалку на середину озера и выждав пару секунд, начинаю неторопливую проводку, и уже через пару метров ощущаю резкий рывок и повисшую на крючке тяжесть.
С дрожью в руках вываживаю первую в сезоне щуку, которая тянет килограмма на полтора, а округлившееся ее брюхо дает понять, что «мамка» вовсю готова к нересту. Блесна надежно сидит в углу пасти, и приходится повозиться, чтобы ее вытащить. Вешаю добычу на длинный кукан, и, уняв нервную дрожь, делаю очередной заброс.
Не успела блесна пройти и половину своей траектории, как снова последовал резкий удар, и вот уже сестра-близняшка первой щуки составляет ей веселую компанию на кукане. Вот это, я понимаю, начало!
К безмерному моему удивлению и ликованию, третий заброс принес мне третью щуку подряд, правда, несколько меньшего размера, чем предыдущие. Такого в моей практике еще не было: чтобы, не сходя с одного места, разом вытащить трех приличных щук! Однако фортуне и этого показалось мало, и видно, она решила устроить мне сегодня легкое умопомешательство от счастья: четвертый, пятый, шестой и седьмой забросы подряд исправно приносили мне щук с того же самого места! Дрожь в руках не унималась, и я с трудом подсаживал рыбин на кукан.
Тем временем погода малость поменялась, и если до этого дул лишь слабый ветерок, то теперь он усилился до ураганного, белыми барашками лохматя рваную поверхность озера. Однако на щучьем аппетите это никак не отразилось, и, не меняя места дислокации, веерными забросами прочесывая акваторию прямо перед собой, я с интервалом от десяти минут до получаса пополняю свой кукан пойманными щуками.
Та щука, ставшая по счету тринадцатой, весила на взгляд граммов пятьсот, однако сразу же обратила на себя внимание глубокими следами на чешуе, оставшимися, по-видимому, от пребывания в браконьерских сетях. «Счастливая, - подумал я, подсаживая ее на кукан к сестрицам. – Из чьей-то сети уйти умудрилась. Но от меня теперь не уйдешь!
Продолжив рыбалку, я подсадил на кукан еще двух или трех щук, когда обратил внимание, что как-то буйно ведет себя мой улов, а потом и заметил, что конец кукана свободно плавает в воде. С трудом ухватив его рукой, я с грустью проводил взглядом двух сорвавшихся с него щук, и остатки улова вытащил на берег.
Оказалось, что капроновая веревка, в прочности которой я был уверен на сто процентов, за зиму подгнила, и теперь умудрилась лопнуть в самый неподходящий момент! В общем, от пятнадцати или шестнадцати пойманных мною щук на кукане осталось лишь десять. Ушла вместе с остальными и та замученная щучка, которую я окрестил «счастливой». К тому же этот случай красноречиво дал мне понять, что хватит уже ловить и не надо жадничать, поэтому, не рискуя искушать судьбу, к тому же, вполне довольный результатом рыбалки, я собрал снасти и улов, и, закинув за плечи тяжелый рюкзак, отправился домой.
