В этот раз начало было не очень... Так себе, скажем, было начало...
Дело в том, что, сорвавшись утром на внезапную рыбалку, я не заехал за Женей – своим приятелем и напарником по рыбной ловле – чем смертельно его обидел. Никакие мои объяснения о внезапности моего решения и страшном цейтноте на фоне восходящего солнца во внимание не принимались, а известие о поимке двух зачётных лещей окончательно его добило... И только моё клятвенное обещание поехать этим вечером с ночёвкой примирило нас, и в пятом часу дня мы уже мчались к днепровским берегам, под которыми нас, затаив дыхание, ждали большие лещи... По крайней мере, нам в это хотелось верить.
Приехав на реку, я с сожалением обнаружил, что все козырные места уже заняты. На моём уже обосновался знакомый рыбак, к которому скоро должен был подъехать напарник. Делать нечего – пришлось лезть в заросли камыша с тростником и с помощью мачете расчищать себе новую поляну.
Женя пошел ниже по течению, туда, где кончается омут и Днепр выходит в более мелководную трубу. Когда-то он там ловил, места были знакомы и пристреляны. «Пойду ловить пивных подлещиков», - сказал он. И точно, как в воду глядел – к утру поймал целых четырёх «пивняков», отчего всю обратную дорогу дулся и молчал!
Но это я забежал вперёд. А пока впереди было ещё очень много времени, и я не спеша обживал новое место, мешал прикормку, в основу которой положил траперовского «Леща», «Оллвегу» с аминокислортами и разваренное пшено. Порция дунаевской мелассы и дунаевской же аромы для леща дополнили блюдо. Затем приступил к исследованию нового места.
Оказалось, что напротив меня и расположился, собственно, омут: если выше, на месте моих прежних рыбалок, кормушка находила дно на счёт 7-8, то здесь приходилось считать аж до 15 и больше. Это немного озадачило: не было ясно, как поведёт себя лещ. В том, что он на зо́рях кормится, а значит, и клюёт на выходах из омута, я уже убедился, а вот как он отреагирует на вторжение в его спальню, было непонятно. Ближе к моему берегу глубина равномерно уменьшалась, но стола не нашлось, поэтому я решил тупо один фидер заслать на глубину в дебри омута, а второй ближе к берегу, на вдвое меньшую глубину.
На часах было шесть вечера, когда я наконец-то впервые присел на новое, только-только купленное кресло! Уже четвёртое за шесть лет... Да!.. Надо, надо худеть... Только как?! Ладно, ерунда всё это! Главное – рыбалка началась, и впереди целых пятнадцать часов неизвестности!
До самой темноты ничего замечательного не произошло ни у меня, ни у других рыбаков. Все тихо сидели, колокольчики на удилищах молчали, надутый месяц светил всё ярче и не спеша валился на запад, пока не пустил по реке ломаную желтую дорожку. Красота, одним словом! Но всем хотелось какого-то действия...
И в девять вечера случилось: по берегу прошла волна поклёвок. Мне достался 400-граммовый подлещик. У других везунчиков было примерно то же. Но на этом, собственно, вечерний жор и закончился... Ко всеобщему огорчению. Берег грустно выдохнул, перекурил, доел жареное сало и тихо отошёл ко сну...
Я тоже задремал было, откинувшись в своём новом, не пользованном кресле, но тут из-за леса на другом берегу беззвучно вылетело нечто. В темноте было не разобрать, но, судя по всему, это был какой-то низколетящий военный самолёт, который красиво переливался красными и ослепительно белым огнями. Его появление, повторяю, было неожиданным и совершенно беззвучным, и только после того, как он пролетел над нами, на спящий тихий берег обрушилась вся звуковая мощь его двигателей. Всё вокруг задрожало, затряслось, уши закладывало от грохота: то ли он пошёл в разгончик и включил форсаж, то ли ещё почему, но этом грохот не умолкал несколько минут, постепенно стихая, но не теряя своей подавляющей силы.
Самое интересное было в том, что по всем у берегу проснулись и заурчали лягушки, перекликаясь друг с другом и со своим небесным собратом. Вот на что наша авиация способна: не только врагов в страх приводит, но и лягушек способна возбуждать! Только после того, как рокот стих где-то там, около границ с Белоруссией, лягушки постепенно успокоились и вернулись в потревоженный осенний сон.
На меня тоже спустились какие-то легкие сновидения, предвещая было хороший сон на свежем воздухе, но тут какой-то резкий звук всё настойчивее стал прорываться мне в уши, совершенно не вписываясь в нежные картины моих снов. Он становился всё громче, всё настойчивее, и, наконец, вернувшись в реальность, я понял, что это пищит сигнализатор! Там кто-то настойчиво дёргал за леску, и пищалка уже перешла на мат, пытаясь меня разбудить...
Вскочив на неверные со сна ноги, я схватил удилище и подсёк!.. Сердце сразу подпрыгнуло: «Да! Это он!..» - тяжёлый живой зацеп на другом конце верно говорил о том, что сел кто-то солидный. Отрегулировав фрикцион, я не спеша стал выматывать невидимого противника, и скоро в свете фонаря мелькнул жёлтый бок большой рыбы! Ещё немного деликатной борьбы около самого берега, и вот в сетке сачка тяжело ворочался лещ, чуть не дотянувший до двух килограммов!
Настроение сразу резко пошло вверх. Новый пучок навозников на крючок, и быстрее-быстрее в воду. Туда, на самую глубину омута! Глянув на часы, я отметил время – поклёвка случилась ровно в полночь. Я снова вернулся в своё кресло, но сон уже отскочил: я курил, пил чай и осматривал пустой берег. Вспомнилась фраза счастливой героини фильма «Девчата» Тоси Кислицыной: «Эх! Дрыхнут!..»
Передохнуть мне не удалось – через полчаса новая поклёвка вырвала меня из кресла. И опять приятная тяжесть на крючке, опять неспешная и беззвучная борьба, опять всплывший бронзовый «поднос» покорно зашёл в подставленный подсак. На этот раз трофей потянул на 2.45 килог! Всё же хорошая штука – безмен! Всё сразу ясно и запротоколировано. Мой днепровский рекорд!
Опять нескольких червей на крючок с «замочком» из одного опарыша, и опять заброс на глубину. Туда же я перезакинул второй фидер, стоявший ближе к берегу.
Так и продолжалась эта волшебная ночь, звёздная, тихая, тёплая! Осенняя ночь Больших Лещей! Они клевали регулярно, но не как из пулемёта, а чинно, солидно, никуда не спеша, как и положено большим спокойным рыбам. У меня было время на передышку, и я снова подливал чайку, дымил сигаретой, любовался звёздами и жалел рыбаков, сопящих во сне по своим машинам. К рассвету у меня в садке уже плавало несколько рыбин, не считая пары докилограммовых подлещиков.
Небо стало светлеть, по берегу стали раздаваться звуки гремящих колокольчиков – это подтянулись проснувшиеся рыбаки. Они проверяли удилища, меняли насадки, вновь забрасывали и, покашливая со сна, рассаживались по своим местам. В воздухе запахло дымом костра и кофе…
У меня возникли опасения, что клёв на яме скоро закончится: рыба покинет омут, выйдет на утреннюю кормёжку и начнёт клевать на более мелких местах – на длинных выходах вверх и вниз по течению. Рыбаки, сидящие именно в таких точках, его – этого самого утреннего – и ждали.
К счастью, мои опасения оказались напрасными: после замечательного утреннего «плава» лещ вновь ушёл в глубину, и мои удилища снова подали признаки жизни. Соседние рыбаки тоже иногда доставали из воды лещиков, но этим утром на выходах они клевали реже, да и размером были значительно меньше моих. До семи часов утра мне удалось ещё раз обновить свой днепровский рекорд: на этот раз вес Марата составил 2.75 кило!
Так оно и продолжалось бы, но я вдруг успокоился. Адреналин покинул кровь, и навалилась усталость. Эмоциональная ночь и утро начали сказываться. Позвонив расстроенному бесклёвьем напарнику, я предложил собираться домой: хорошего понемногу! А то рыбалка уже начинала напоминать заготовку впрок… И, тем не менее, под самый занавес Днепр сумел порадовать меня отличным дуплетом с обоих удилищ: 1.70 и 2.42 килограмма! Всё!
На часах было восемь утра, когда мы, к удивлению оставшихся рыбаков, покинули уловистый берег реки. С собой я увозил с десяток отличных, настоящих днепровских лещей и, главное, память, долгую память об этой волшебной рыбалке… Одной из самых лучших рыбалок в моей длинной жизни! Спасибо, Днепруша!
