Морозы начались. Ночью почти минус десять было. Это в середине января. Ледостав номер три начался... Я за ротанами хотел ехать. Близко, и экземпляры хорошие попадаются. Правда, дед в пятницу сунулся – за полдня ни поклёвочки. Надоели, видимо, ротанам «перволёдки». Поэтому расхотелось.
Была подлая мысль на Оку мотануть, но к заветным местам на моём «чемодане» стрёмно подъезжать. На речку хочется, а машину откапывать неохота, поэтому и туда не поехал.
На родное Калужское «море» не вариант. МЧСники отругать могут: они всегда ругаются, если на лёд на танке ещё нельзя заехать, а рыбаки туда суются. Да и хочется «куда подальше», причём туда, где клюёт.
Надумал в соседнюю область ехать. Там речка небольшая в лесу течёт. Ветра нет, места красивые, да и с клёвом всё в порядке. Рыба, правда, размерами иногда не радует, но можно и на бонус напороться….
Приехал, как положено, затемно. Я же на недоприводном «чемодане», его возле деревни оставлять надо и пёхать с километр. Поэтому пораньше надо, чтобы Утренний Клёв не прозевать.
К речке спустился – лёд есть, но тонкий совсем. Но это ничего. В смысле, ничего хорошего. По берегу на заветный плёс идти – петлю большую делать, путь в два раза увеличивается. Но ведь хочется... Обычное дело, что возле деревни лёд не крепкий, а на плёсе не то что слон – там диплодок* мог бы спокойно ходить, да ещё и подпрыгивать.
Смотрю – следы между деревьями петляют и в сторону «моего» места уходят. Не диплодок, а человек прошёл. Обидно, конечно, что я не первый, но если кто-то уже туда намылился, то смысл скакать по буеракам есть.
Следы петляли, петляли да и свернули в лес возле ручья. Видимо, не рыбак спозаранок из деревни ушёл, а охотник. В лесу хорошо: берёзки, ёлочки, и мухи, опять же, не кусают. На берегу тоже никто не кусается, по крайней мере, сейчас. Там бобры лесоповал устроили, причём повалили всё, что можно и нельзя, да и как попало разбросали. В речку не судьба валить было – надо на берегу завал устроить. Сволочи.
Лез долго. Пока через завалы пробирался, рассвело. Подход пологий нашёл, к воде спустился, пешнёй долбанул – лёд сантиметра четыре. Это возле берега. Дальше – хуже. Слонов, а тем более диплодоков, не держит. Пришлось в обратку ковылять. Запасной вариант был: затон огроменный на местном водохранилище. Там тоже «всегда клюёт», но похуже.
Пока по бурелому лазал да ездил по разбитым тракторами дорогам, два часа минуло. К «стоянке» подъехал – нет никого. Но местные блеснилками речку окучивают. Надежда появилась (хотя бы на крепкий лёд). Я на речке задерживаться не стал, на водохранилище пошёл. Лёд страшный: хрустит и временами трескается, но держит.
Утренний Клёв пропустил. Первый раз «чёрта» в лунку окунул в половине одиннадцатого. Поклёвок не видел – на первой лунке. На второй при первой же проводке тронул кто-то. Осторожно так прижал и отпустил. Я настырный: вторую проводку сделал, потом третью. На третьей опять прижало, но я был готов. Подсёк и плотвичку выловил. Обыкновенно там окуни клюют, но плотвичка тоже сгодится.
Надежда на успех окрепла, и я стал сверлить. Сверлил много, потом ловил, потом опять сверлил, ещё ловил, снова сверлил… Когда вдоволь насверлился, число дырок к миллиону подвалило (по крайней мере, мне так показалось). Не поймал никого, даже поклёвки ни одной не видел.
Подкралось ощущение того, что я что-то не то делаю. Деду позвонил. Дед в прошлом году в этих местах обрыбился пару раз недурно, поэтому я и позвонил. Но ничего нового не выяснил. Дед ловил именно там, где я лёд в решето превратил. Но «там» было совсем не интересно, особенно при отсутствии клёва. Двухметровая глубина хоть и не указывала на полнейшее отсутствие рыбы, но она была везде, куда бы я ни совался. Наличие подводных неровностей всё больше указывало на бесперспективность мытарств и манило в сторону ямы, которую сосредоточенно облавливала небольшая группа товарищей.
Изредка косясь в сторону хаотично перемещавшихся по льду людей, я понимал, что клёва нет и на яме. Подобно мне, осваивал площадь огромного подводного поля деревенский мужичок, который вышел «из речки» по моим следам. Местный, по своему обыкновению, блеснил, изредка награждаясь некрупными полосато-колючими трофеями.
Я же, начиная потихоньку беситься от бесклёвья, подумал: «А чем, собственно, я хуже?!» Взял блеснилку и стал скакать по просверленным лункам. Ситуация наладилась: в каждой сотой лунке были поклёвки, а каждая тысячная приносила микроскопического окунька. Замечу, что ротаны не клюют намного интереснее – то, что удаётся вымучить, намного крупнее выловленных мною окуней. Но эти самые ротаны остались по другую сторону Калуги в своём пруду, а я находился на большом водохранилище и пытался поймать уже хоть что-нибудь.
Надежда на достойный трофей ушла спустя час после полудня вместе со всеми рыболовами, покинувшими лёд. Я остался в гордом одиночестве в условиях полнейшего бесклёвья наедине с воспоминаниями о стабильности данного водоёма, безвозвратно ушедшей в прошлое.
Радовала только погода. Ветер почти отсутствовал, а лёгкий морозный воздух наполняли лучи яркого, не по-январски греющего солнца. Метался бы я сейчас по Недетовскому пруду в бесполезных поисках ротаньего поголовья и думал: «Какого ж лешего я не поехал на Суворовское?! Вот там бы, да в такую Погоду, отбоя от окуней не было…» А теперь дырявлю бескрайнее поле огромного затона и думаю, что, оказывается, даже мизерные здешние окуньки, от которых ранее не было отбоя, имеют свой сволочной характер.
Примерно в два часа после полудня я всё-таки отыскал пупок с метровой глубиной. Когда я методично стал его облавливать, со стороны посёлка прикатила на коньках компания подростков. На всём водохранилище площадью в девятьсот гектаров они не нашли лучшего места для катания, нежели «моя» вожделенная мель. Пришлось ругаться, причём грубо. Помогло. Шалопаи укатили прочь, а я сместился в сторону берега и нашёл довольно-таки глубокую канаву. Клёвом вновь выбранная яма не отличалась, но пойманный стограммовый «гигант» заставил залипнуть там до вечерних сумерек.
Обловив напоследок найденную канаву «чёртом», я, выловив оттуда плотвицу и пято́к полосатых недомерков, удалился восвояси. Окуней заморозил, дабы впоследствии использовать в наваристом рыбном супчике, а плотвицами накормил чёрта по имени Александр, позиционирующего себя котом. Кошка Мышь сырую рыбу не жалует, поэтому Саша съел всё в одно лицо и наградил меня блевотиной, бережно оставленной ночью в прихожей возле моего сапога…
Примечание:
*диплодок – представитель ящеротазовых динозавров юрского периода. Достигал роста в 10 метров, длина тела – 28-33 метра, и вес этого гиганта мог быть 20-30 тонн.
Зачётно! 
