Всё складывалось так, как никогда не складывается, а если и складывается, то в нечто совершенно бесформенное и неказистое, а у меня всё ровненько пошло…
Дед на Оку в субботу ездил. На лёд, правда, по плавням вылезал, но там, где он был, с залезанием на лёд проблемы постоянные. Вроде морозы лютые стоят, а там на лёд не вылезешь. А сейчас морозов нет, хотя и зима на самом пике. Морозов нет, а лёд в заводях присутствует, но не крепкий. Не крепкий, а деда держал – вот он туда и залез. Три дерева свалил и вылез, да ещё и наловил недурно. Мне тоже так захотелось.
Говорю Сколопендре:
- Рыбалку мне на Новый год дарила? Отдавать подарок пора…
Она мне:
- Ты там был на Рождество!
- Я на Рождество во второй половине дня там очутился, да с больной головой, - говорю, - и звонили вы мне постоянно, покоя не давали. И льда не было, а сейчас зима, как-никак. Какая ж это рыбалка?! Не считается!
Как ни странно, даже возражать не стала, без боя сдалась. Наверное, материальная зависимость возникла. Когда материальная зависимость, на рыбалку отпускают.
С ущербом в пару тысяч рублей, изрядно выгуляв чудовищ (истрепав при этом остатки озябающей нервной системы), произведя генеральную уборку жилплощади, перемыв всю посуду (даже чистую) и купив кошкам жратвы с запасом на год, я всё-таки свалил в сторону водоёма ранним воскресным утром.
Уехал далеко, дальше, чем дед. Там, где он был накануне, было стрёмно. Во-первых, лёд не проломился под дедом, но не факт, что этот самый лёд мог выдержать меня. Во-вторых, и в главных – я на своей машине поехал. Моя «Матрёха», в отличие от дедовой «Нивы», на ледяные горки заезжать не умеет. Если из болота её можно преспокойно выкопать, то с ледяными горками проблемы – я проверял, честное слово. А там как раз горка, и даже не горка, а целая гора, причём ледяная…
Куда поехал, там дорога ровная. Почти ровная. В колею несколько раз скинуло, но это ничего, земля то подмёрзла. Зима, как-никак, да и мороз (хоть и не лютый, но мороз).
Дорога почти ровная, зато перед речкой обрыв. Отвесный почти. Если почти, то как-то спуститься можно. Потихонечку, но можно. А подниматься потом как? Да кто ж об этом перед рыбалкой думает?
Снарягу* в корыто побросал, резинкой наспех зафиксировал (река-то, что под обрывом течёт, манит) и вышел на исходную позицию. Сказать по чести, мы с дедом от деревни всё время заходили, на километр дальше, но об обрыве я не понаслышке знал. Обрыв – он и летом обрыв, только без снега. Я там на перекате, когда тепло, голавлей иногда полавливаю. Один раз после дождичка пришлось наверх карабкаться, поэтому впоследствии через деревню и обходили...
К деревне совсем не автострада насыпана: иной раз и на тракторе не проедешь, поэтому я к обрыву и приехал. Думал, санки ситуацию исправят. Исправили… Конечно, мысль о том, чтобы вместе со скарбом вниз на корыте съехать была. Я не я, если таких мыслей не возникнет. Но всё же для начала «беспилотник» решил запустить на разведку: уклон-то вовсе не детский (в смысле, не для детских горок).
Стартанула самоходка хорошо, потом подпрыгнула пару раз на встретившихся кочках, но без последствий. Техногенный катаклизм только внизу произошёл. Техногенный, потому что явился силой полёта технической мысли – у меня же высшее техническое образование. У подножия горы кочек несравненно больше, нежели на склоне, а корыто само собой препятствия объезжать не обучено – бюджетный вариант, так сказать. Да и, видимо, подумало это корыто, что и не корыто оно вовсе, а корыто-самолёт. На одной из кочек в отрыв пошло: в смысле, преодолело силы земного тяготения.
Но, как доподлинно известно, «рождённый ползать летать не может» (с) *. А сани – они даже не ползают – они вообще-то тащатся. Естественно, тащатся не от наслаждения, а по способу передвижения. А если тащатся, а не ползают, то и убились гораздо эффектнее ползучего гада. Грохот был такой, что заткнулись собаки, брехавшие и завывавшие до шумного крушения в близлежащей деревушке.
Константин Эдуардович Циолковский – наш земляк и великий учёный, заложивший основы покорения космоса. Хвала Всевышнему, он не был свидетелем описанного события, ставшего следствием бездарно рассчитанной траектории. До небес корыто, естественно, не долетело, но фигуру высшего пилотажа, выкинув из себя всё содержимое, изобразило. С ледобуром и пешнёй ничего не произошло, но сундук, испытав неземную перегрузку, выкинул из себя всё содержимое. А ведь на месте этого сундука мог быть и я. Хорошо, что не был…
Скатившись с горки вслед за потерпевшим катастрофу транспортным средством, я выкопал из сугроба удочку и термос, загрузил корыто вновь и пошёл к реке. За мелочами, скрывшимися под снегом, вернулся позже, дабы не терять драгоценного времени, отводимого рыбами на утреннюю трапезу.
На тропинке я обнаружил старичка. Он, как учили в своё время на уроках гражданской обороны, накрыв голову руками, возлежал ногами в сторону «взрыва».
- Доброе утро, с Вами всё в порядке?
- Всё…
- Лёд хороший?
- С двух ударов пешнёй пробивается, а зайти только в одном месте можно, я вчера там плавней наложил…
Дошли до переправы, выбрались на лёд. Старик браконьером тамошним оказался – косынки снимать пошёл. Я же, по обыкновению, начал дырявить лёд в поисках волшебной лунки.
Дедушка периодически кряхтел и сетовал на полное отсутствие рыбных запасов, обуславливая это стеной из шуги, которая, по его словам, доходила до самого дна и не давала рыбе прохода. Я же всё больше убеждался в правдивости его слов, наблюдая полное отсутствие клёва.
Старик вытащил очередную косынку и обнаружил там трёх увесистых карасей.
- Вот те раз! Никогда тут карасей не было… Я же говорю, нет тут рыбы. А караси – вообще аномалия, - ныл старичок.
- Совсем не аномалия, по лету в кувшинках толпами плавают, я много раз видел. А тут вообще болото, вот они в этом болоте и живут. Интересно, а где голавли?
- Нет тут ничего давно – «электрики» постарались.
Язвить по поводу косынок я не стал, так как увидел осторожную поклёвку. Кисть автоматически дёрнулась, и кивок зафиксировал удачную подсечку. Откинув удильник в сторону, я вытащил Хозяина, немедленно сделавшего сопливым хвостом под козырёк.
- Это Вам несказанно повезло, - прокомментировал дедушка, собирая отданную затоном дань, - мы с зятьком недавно тут ловили, так одного окунька за три часа на двоих…
В следующей лунке попался небольшой окушок.
- Вот те два, - не унимался старик, - а у меня ни одного окуня.
Я тем временем всё-таки нащупал заветный изрядно заросший пупок, который в прошлом году отличался завидной стабильностью приносимых результатов. Поклёвки начались незамедлительно, но подводные дебри доставляли немало хлопот. Приходилось проявлять поистине ювелирное искусство при проводках, а особенно при вываживании рыбы. Случались зацепы и обидные сходы, но клевало несмотря ни на что.
Подошёл новоявленный знакомый:
- Как так-то?
- Просто знаю, где живут…
- А мормышка у тебя диковинная.
- Обычный чёртик, ничего особенного. Да на любое тут будет клевать. Главное – под нос попасть.
- Ну ладно, пойду бабку карасями кормить. Удачи!
Меня чуть не вывернуло, но виду я не подал. Старичок хоть и занимался не вполне законным промыслом, но имел весьма добродушный вид, косынками не злоупотреблял, да и справил надёжный «мост», позволивший мне беспрепятственно очутиться на льду. К тому же, безобидный тон разговора указывал на то, что о коварной подоплёке своего пожелания дедушка даже не догадывался.
Послышались голоса: с горки скатились ещё двое, безошибочно определив место переправы. Послышалась возня, всплесками указывающая на то, что один из них плавнями пользоваться не умел. Всё произошло молниеносно: когда я обернулся, «утопленник» уже сумел выкарабкаться из стихийной купели.
- Ну куда он так сразу-то с бревна спрыгнул?! – негодовал старик.
- Инструкцию забыли повесить, вот и спрыгнул.
- А нашим хоть и инструкцию – всё равно читать не будут и сделают, как им вздумается.
- Согласен, инструкции только немцам интересны…
Незваный гость перебрался на берег, и оба попутчика скрылись за деревьями, так и не проверив наличие клёва. Старик нашёл новую тему для разговора, потрепался минут пятнадцать и отправился восвояси, не забыв в очередной раз пожелать удачи. Финальную точку поставил уже на берегу, прокричав напоследок режущее мой слуховой аппарат пожелание.
На горке хлопнули дверью и завели мотор. Клёв отключили, что было полнейшей закономерностью в свете прозвучавших пожеланий. Я подумал лишь о том, что между неожиданным отступлением конкурентов и отъехавшей машиной случился довольно-таки продолжительный временной промежуток, указавший на неприступность прибрежной пропасти.
Удача, которую так настойчиво зазывал добродушный старикашка, уплыла в сторону деревни вместе с обильно проплывающей шугой вслед за оратором, а я остался в затоне до наступления сумерек, так и не дождавшись вечернего клёва. Выдающихся результатов не было. Ошарашенные окуни, напуганные недавним катаклизмом, спрятались в траве и изредка проявляли активность в густых подводных дебрях, осторожно теребя оснастку. На исходе рыбалки на льду, помимо перемешанной со снегом воды, красовалась почерневшая солома, из которой можно было при желании собрать некислый стог.
Я запрягся в упакованные сани, подобно першерону*, осторожно перебрался на берег и начал эпохальное восхождение, опираясь на пешню. Лез настырно и скрупулёзно, временами поскальзываясь и съезжая на несколько метров вниз.
Преодолев добрую половину склона, сделал остановку, ощутив неприятную влагу от пропитавшегося потом флиса. Мембрана внешней оболочки явно не справлялась с ощутимыми перегрузками – пришлось остановиться, дабы дать возможность высокотехнологичному обмундированию выполнить свои непосредственные функции в нормальном режиме и избавиться от излишней влаги.
Вспомнился Тилль Линдеманн, сорвавшийся со скалы и неподвижно лежащий на заснеженных камнях, и писк Мирона*, потрясённого шедевральным произведением*: «Он что, упал? В яму упал?» Падать совершенно не хотелось, поэтому в голову полезли мысли об отступлении и неминуемом обходе. Чем выше забираешься, тем дальше лететь вниз.
Но Линдеманна после молчаливой паузы на вожделенную вершину всё-таки подняли, затащился и я. Спускался в кромешной темноте. Пока поднимался, округа также погрузилась в исходное состояние, и ослепительных красот, открывающихся с вершины склона, я так и не увидел.
До дома добрался без происшествий, повесив впоследствии «рыбную» куртку на плащ Самой Сколопендры, за что далее и получил по первое число, привычно узнав, что «это была твоя последняя рыбалка» и откупившись бутылкой дешёвого шампанского…
Примечания:
*снаряга – рыболовное снаряжение;
*корыто – сани рыболовные «Касатка № 2»;
* «рождённый ползать летать не может» – спёрто из стихотворения Максима Горького «Песня о Буревестнике»;
* першерон – порода лошади-тяжеловоза. Считается одной из самых красивых и сильных лошадей;
*шедевральное произведение – клип Rammstein «Ohne Dich»;
* Мирон – младшее чудовище.
