На танковом рву

Это место очень популярно у местных и приезжих рыболовов, особенно в конце июня - начале июля. К этому времени отнерестившийся толстолобик отходит от берега, позволяя пастись здесь остальным рыбам – лещам и карасям, которые в период брачных игр башкастого исполина, завезённого из далеких краев, предпочитают держаться на почтительном расстоянии.

Но вот массовый нерест толстолобика заканчивается, выполнившие свою миссию продолжения рода гиганты скатываются на отдых в известные лишь им места, и вскоре у танкового рва и ниже по течению до границ с Астраханской областью начинается клёв леща, сазана и прожорливого речного карася-«душмана» - куда уж без него?

Танковым рвом это место называется не просто так, и глубокий ров там, замышлявшийся как защита южных рубежей Сталинграда от немецких боевых машин, действительно есть. Правда, за годы, минувшие с той войны, он сгладился и зарос травой, в иных местах через него накатали рыбацкие машины колею. Этот ров соединяется с короткой, но глубокой балкой, отвесные глинистые стены которой скрывают петляющую в зарослях лебеды тропку, выкатывающуюся к вожделенному берегу Волги.

По летним меркам, к месту мы с Настей прибыли поздновато – в начале восьмого утра, когда в немногочисленной компании дачников привез нас первый воскресный автобус. Потом ещё сорок минут мы взбивали резиновыми сапогами пыль дорожек, шагая между разномастными дачными домиками.

К нашему приходу на высоком яру у тропинки, кувырком скатывающейся в балку, уже стояли одиннадцать легковых машин и бравый мотоцикл с коляской. Рыбаки плотно оккупировали весь берег, в пригодных для заброса местах разместив по несколько донок на брата. Выискивая себе пристанище, мы шли вдоль высокого крутояра, но впереди проглядывались лишь разноцветные шляпы рыболовов да чуткие вершинки удильников, настороженно поднятые вверх и чуть согнутые под напором течения.

Доставшийся нам свободный пятачок был неприглядный, потому как от песчаного приступка до кромки воды весь берег после падения её уровня превратился в липкий зыбун, в котором нещадно вязли ноги выше колена. Забрасывать отсюда фидеры мы ещё могли, а вот если придется пристраивать в воду садок, то купания в грязи избежать не удастся. Но так далеко мы загадывать не рискнули, тем более что выбора у нас всё равно не было, а драгоценное время бежало неумолимо, вон уже и солнце поднималось всё выше над безветренной речной гладью.

Торопливо разобрали фидеры, нацепив стограммовые кормушки. Из магазинной сухой смеси, предназначенной для речной ловли, и пшенной каши приготовили прикормку, которая после тщательного размешивания получилась нужной плотности за счет вязкой пшёнки, поэтому добавлять воду не было необходимости. Надели на крючки брызжущих соком толстых навозных червей и с громким плюхом отправили свои оснастки подальше от берега.

Потянулись томительные минуты ожидания и беспрерывного наблюдения за чуткими вершинками фидеров. У соседей слева и справа позванивали бубенчики и происходила азартная борьба с клюнувшими рыбинами, но мы по сторонам не глядели, боясь пропустить первую поклевку.

Однако гулкий грохот чуть в стороне за спиной всё же заставил оглянуться: изрядный кусок глины откололся от векового крутояра и россыпью массивных глыб скатился вниз. Тревожно осмотревшись вокруг, успокаиваемся, понимая, что для нас «камнепад» угрозы не представляет. А вот на пару километров ниже по течению, где к такому же крутояру почти вплотную подходит фарватер, случаи, когда заваливает глиной заазартившихся рыбаков, происходят едва ли не каждый год.

Повернув голову к фидерам, замечаю, как вершинка моей снасти отыгрывает назад, указывая верную поклёвку. Показав буйный нрав во время вываживания, лещ под килограмм лежит на берегу, раздувая жабры и вытягивая трубочкой длинные губы. Чтобы его взять и опустить в садок, приходится раздеваться и лезть к воде, выше колен утопая в липкой холодной грязи и с трудом вытягивая из нее вязнущие ноги.

Как раз накануне Настя спросила, что мы будем обувать на рыбалку? И я «со знанием дела» ответил, что лучше всего обуть резиновые сапоги, потому что, судя по прошлым рыбалкам, берег должен быть топким. Ну что ж, с этим я угадал, но даже не мог и предположить, насколько трудное место нам достанется. Поэтому сапоги, сиротливо поставленные в тени куста, оказались сегодня лишь ненужной обузой. Во всякой случае, для меня, поскольку я сам вызвался принимать пойманную рыбу и опускать ее в садок.

Вскоре первым лещом «отоварилась» Настя - снова пришлось лезть к садку. Так поимка каждой рыбы превращалась для меня в маленькое, но очень неприятное испытание. Потому что иной раз, когда проваливаться в грязь приходилось едва ли не по пояс, казалось, что сейчас я застряну наглухо. Выбираясь на твердый берег, я ещё долго приводил в порядок сбившееся дыхание, а Настя, глядя на меня, ехидно замечала: «Это тебе расплата за рабочую неделю, проведенную в мягком кресле под кондиционером!»

День разгорался, на прикормленное место подходила рыба. Среди нескольких лещей и подлещиков попалась и пара хороших карасей, показавших себя настоящими бойцами, а также невесть откуда появившийся здесь голавль на полкилограмма. Не скучали и другие рыбаки, рассыпавшиеся по берегу.

После очередной поклевки Настя, крепко держа удилище и с трудом вращая катушку, объявила, что у нее попалось что-то крупное. Опираясь на палку, которая позволяла меньше «тонуть», я пошлёпал к воде, чтобы принять добычу. Постепенно приближаясь, на солнце сверкнул широкий золотистый бок, и огромный лещ плашмя лег на отмели. Осторожно беру его под жабры и выношу на берег, где, вся светясь от счастья, с дрожащими от недавней упорной борьбы руками, дожидалась Настя. Да, лещ действительно хорош – такого супруга ещё не ловила!

Фидеры на время забыты, фотографируемся с трофеем. Снова набиваем прикормкой кормушки, наживляем свежих червей. Отправляя пойманных подлещиков и карасей в садок, я уже умудрился натоптать почти к самой воде небольшую тропинку.

Шумная борьба с каким-то неведомым соперником произошла у наших соседей. Оказалось, что у самого берега, извернувшись от подведенного подсачека, у них сбежал сазан килограмма на два. Много же интересных слов он выслушал себе вслед… А вот Настя своего сазанчика поймала. Небольшого, правда, граммов на семьсот, но на снасти он вел себя ретиво даже по сравнению с самым крупным сегодняшним лещом, настоящей торпедой мечась в воде и не сдаваясь до последнего.

Ближе к обеду рыбаки стали стягиваться к тропинке, ведущей на крутояр, где под разгулявшимся солнцем нагревались оставленные ими машины. Многие из них несли в мешках и садках хорошие уловы, один пожилой рыболов даже похвастался пятью пойманными сазанами. Стали собираться и мы, тоже не обиженные уловом: восемь лещей, четыре карася, голавль и сазанчик оттягивали лямки рюкзака приятной тяжестью. И снова мы взбивали подошвами резиновых сапог вихри желтоватой пыли, только теперь по направлению к дому…