Тот, Кто Сидит в Пруду – 2

... или Один шаг от страны Вечной Рыбалки

Я снова на море и снова на Туретчине. Повторить первую рыбалку на море не терпелось ну просто смертельно.

---

Немного переживательно было из-за ковида-19, но пронесло, и неприятного не случилось. Отдыхали мы в Бельдиби (Кемер), и рыбачить с берега здесь удобнее всего на пляже. Местные рыбачат тоже там, и только вечером. На рассвете рыбачил я один.

Накануне, поплавав с маской, увидел много рыбы прямо у берега. Рыбка небольшая, но весёлая. Мармиры, дорады, окуньки, какие-то бычкоподобные рыбёшки под камнями и прочая прибрежная публика. Но я решил не размениваться и попробовать сразу дальний заброс. Наковырял ножом с камней ракушек и соорудил прочную донку на плетёнке, поводках из мононити 0.28 и крючков № 7-9 по отечественной нумерации.

Рядом с отельным пляжем на волне болтался плавучий причал из пластиковых понтонов, на нём-то я и обосновался. После пары забросов на 40-45 метров от берега я обрыбился небольшим мармиром и чернохвостой обладой. Заметил, что чем мельче рыба, тем сильнее она теребит наживку.

Я споро распустил свои первые трофеи на филе и наживил тем филе свою донку. Думал выдернуть ещё парочку для гастрономических экспериментов. Так и случилось. В номере для интереса присолил пару рыбёшек, и мы съели их под местное светлое пиво. На вкус они были как распространённый в России снек к пиву под названием «сушёный жёлтый полосатик». А разговоров-то…

На другое утро после необычно осторожных поклёвок я размашисто подсёк и наконец почувствовал на том конце лески кого-то уже достойного внимания. Этот Кто-то хорошо сопротивлялся, фрикцион весело трещал, а я уже думал, как похвастаюсь своей скво невиданным морским уловом. Я даже увидел небольшой бурун на поверхности моря всего за секунду до «тынь!» Леска на поводке была ровно срезана у крючка. Второго крючка тоже не было, и вместо него болтался такой же обрезок лески. «Вот-те нате, хрен в томате», - подумал я. Зубки у этого Кого-то вполне себе…

План созрел быстро. На автобусе еду в Анталью, покупаю поводочный материал, делаю пять поводков с карабинами точь-в-точь как на нашу щуку. Следующим утром я снова на понтоне. Фью-юх! – свистит в кольцах плетёнка, и 30-граммовый грузик с двумя крючками № 9 на стальных поводках летит прямо в поднимающийся над морем красный солнечный диск. После получаса сидения я снова почувствовал, как кто-то теребит приманку и подёргивает кончик удилища.

«Ну, теперь я тебе покажу, кто из нас рыбак!» - думаю я. Чувствую уже знакомые рывки. Подматываю, начинаю искать, как поднимать рыбу на понтон и снова – тынь! Трясущимися руками я вынул из воды снасть: щучий поводок был перекушен сорвавшейся рыбой в разгар борьбы, а как деликатно откусили второй крючок на таком же поводке – я даже не почувствовал. Это Он! Тот, Кто Сидит в Пруду! Это же вызов, господа!

Снова поездка в Анталью, на этот раз в музыкальный магазин за гитарной струной № 2. Вечером я крутил из неё поводки, как лирический герой в поэме Лермонтова: «Кто кивер чистил весь избитый, кто штык точил, ворча сердито, кусая длинный ус…»

Четвертое утро я встретил на том же месте. Заброс, мелочь, заброс, смена обдёрганной наживки, заброс… поклёвка! Думалось уже только непечатное. В общем, поводив рыбу на леске около пяти или шести минут, я затянул её на понтон и прижал руками. Вид у моего зубастого друга был интересный. Серебристо-синее с пятнами сверху и белое по брюху вытянутое цилиндрическое тело, крупная голова, большие глаза и смешной ротик с толстыми мягкими губами и совсем не смешными зубами внутри. Хлеборезка рыбы чем-то напоминала черепаший клюв, только гораздо острее.

Неосмотрительно я пронёс мимо Его рта палец, рыба сделала неуловимое движение и играючи смахнула мне лафтак кожи прям до мяса. А ещё он хрюкал, как колхозный боров, и норовил раздуться. Я сунул его в рюкзак и сел успокаивать руки, потому что от избытка адреналина не мог даже наживить снасть. Попутно осмотрел поводок: погнут, но цел!

Через десять минут я вынул ещё одну такую же рыбину и поспешил в отель. Там споро выпотрошил рыбу, нашёл у одного в животе небольшого осьминога, подивился большому размеру печени и определил добычу в холодильник. Вечером планировал договориться с отельными поварами на предмет жарки рыбы к ужину. Как же я ошибался…

Предчувствие кольнуло к обеду. Как раз на экскурсии я разговорился с русскоговорящей местной женщиной, похвастал успехом и попросил определить породу рыбы. Та пригласила своего мужа, турка-рыбака, и я показал ему фото с лучшим трофеем. Он сделал большие глаза, замахал руками и сказал, что эту рыбу есть нельзя, потому что «умрош!»

Интернет работал только в отеле, и вечером я узнал, что чуть не отведал серебристого иглобрюха, близкого родственника рыбы-фугу. Гугл сказал, что в одной рыбе массой 1 килограмм содержится столько яда под названием тетродотоксин, чтобы отправить в страну Вечной Рыбалки тридцать человек. Рыба немедленно отправилась в помойку, а себе я оставил на память только клюв.

На том месте я больше не рыбачил. Клевали там только мелкие мармиры, небольшие зубастые рыбки по имени pearl razor-fish (названия на русском я не нашёл) и эти проклятые иглобрюхи – потом я вытащил ещё одного, но отпустил живым.

Потом я перешёл на пляж и рыбачил по вечерам рядом с местными. Турки увлечённо ловят кефаль на многокрючковую снасть, чем-то напоминающую бомбарду. Только их бомбарда – это ярко-зелёный или прозрачный тяжёлый пластиковый поплавок на конце лески, а перед ним на коротких поводках крючки с наживкой. Прикармливают обильно кусками хлеба, просто бросая их в воду. Пока осваивал новый метод, поймал несколько окунишек меньше ладони, а кефаль мне так и не далась. Местным, кстати, тоже везёт не всегда: одна-две кефали до килограмма весом за один вечер уже считаются уловом.

В общем, было интересно. За это я и люблю море: очень красиво на рассвете, и никогда не знаешь, кто окажется Тем, Кто Сидит в Пруду.