В четверг 17 мая выдался свободный день и как вы думаете, где я его провел? Все правильно, тут и к бабке не ходи - конечно у воды с удочкой!
На сей раз решил не продолжать попыток статистировать майский клев в Икше, а поехал на дальние рубежи канала за два с лишним часа езды от Москвы, прихватив в качестве орудий две "махалки": семи- и восьмиметровую. Выбрал участок, где до этого еще не ловил и, преследуя желание посидеть в абсолютной тиши и чистоте, ушел от станции километра на три вдоль правого берега. Подбор места занял несколько больше времени, чем рассчитывал, и к делу приступил только к девяти часам.
"Прощупав" дно обеими удочками, выяснил, что ловить лучше "восмеркой", так как именно под ней находилась неширокая (сантиметров 50-60) ступенька, выступающая из свала в фарватер и расположенная на метр ниже бровки. Замешал пикормку, сдобренную какао, чесноком и жареными семечками один к двум с береговым грунтом и от души "забомбил" ею точку. Ветер для "восьмерки" был сильноват (синоптики, блин, пообещали до 6 м/с, а дули на все 8-10), но по сравнению с прошлой рыбалкой, это был так, ветерок.
Плотва пошла минут через пятнадцать после закорма и, надо сказать, размерный ряд был весьма достойный. Мелкой и даже "незачетной" ладошечной почти не попадалось. Вперемежку с плотвой, но пореже, влетали густерка и подлещик до, примерно, трехсот грамм. Попалась даже парочка подъязков вполне себе товарного вида. А вот тот, кого я больше всего ждал - канальский карась - подошел только час спустя. С промежутком в десять минут выловил троих от четырехсот до шестисот грамм веса на глаз. Ну а после, как всегда бывает, когда начинает брать "основной калибр", вода понеслась, пошли пароходы, яхты "река-море", и карася как сдуло. Правда, остальная бель продолжала брать с прежним постоянством и не давала скучать до обеда.
В районе двух часов поклевки прекратились, и я уж было подумал, что рыба взяла обеденный таймаут (во, дела! получается, рыба ест, клюет - у нее работа; не ест, не клюет - у нее перерыв... ну да, всё у нее не как у людей). А когда поплавок едва заметно на изрядной ряби показал плавную поклевку с легким уводом в сторону и на подсечке повисла серьезная рыбина, всё стало ясно - подошел крупняк и разогнал всех, кто меньше.
Поднимал я эту рыбу не меньше пяти минут, так как кроме её тяги приходилось еще преодолевать удилищем нешуточное сопротивление ветра. То, что тяну карася, стало понятно с первых секунд. Например, лещ обычно упирается как баран, по прямой. Но тому надо лишь не дать расправиться со снастью как раз на этой стадии, а поднявшись и глотнув воздуха (особенно если удастся подержать его морду над водой пару-тройку лишних секунд) - он уже твой.
Карась же сначала мотылял снасть на трехметровой глубине, потом, не сбавляя прыти, долго держался в полводы, а показавши башку, снова мощно потянул вниз и в сторону. Несколько раз приходилось отдавать удилищем за ним вслед (поводок тонкий) и потом наверстывать упущенные позиции почти заново. Но даже самая выносливая рыба в конце концов уступает рыболову, если тот до конца вываживания не теряет концентрации и не торопит события. Уступил и этот, а когда уже выволок его подсаком на сушу, увидел, что весу в нем не больше килограмма, на глаз, опять же. Вот это боец!
После такого бурного поединка поклевок некоторое время не было, а потом я снова увидел движение поплавка - почти копию предыдущей поклевки. Надо ли говорить, что следующие пять-шесть минут прошли в такой же борьбе с еще одним "секачом"! Во где адреналину-то было!
Когда сунул второго в садок, стало понятно - пора зачехляться. Там уже было вполне достаточно добычи, чтобы считать рыбалку более, чем удачной. Если бы не ветер, из-за которого добрую половину всего времени пришлось снимать снасти с близрастущих кустов, менять их (было шесть запасных мотовил), распутывать, когда на замену уже ничего не осталось, можно было бы легко натаскать и "десятку"! Но лучше уж тащить по жаре шесть кэгэ, а не десять. Да и приехал я на рыбалку, а не на рыбозаготовку. Тем более, что предстояло еще нести до станции мусор, которого и в этой глуши оказалось немало и которым туго набил вместительный пакет.
Дома меня встретили, как петербуржцы Суворова после взятия Измаила! А особенно жена и дочь обрадовались, когда узнали, что я сам займусь обработкой улова. Супруга даже достала подаренную коллегами по работе бутылку Курвуазье, припрятанную на какой-нито особый случай. Выходит, все же может стать рыбалка этим самым особым случаем для жены рыбака!
