Прощальная осенняя рыбалка
(посвящается безвременно ушедшему брату Виктору)
Осень в этом году выдалась тёплая. С деревьев уже облетела вся листва, вода в озёрах остыла и стала прозрачной – самое время для рыбалки на хищника, но… Какой-то злой рок в который раз оставлял меня без эмоций от поимки рыбы.
Вообще, на протяжении года у меня была только одна удачная рыбалка, когда я поймал восемь лещей, а всего рыбалок уже было больше трёх десятков. Выезды на ловлю мирной рыбы на фидер были регулярными, и от нуля я, конечно же, уходил, но мне не удавалось поймать и половины суточной нормы. То ли погода, то ли просто невезение, то ли большой рыболовный прессинг или банальное отсутствие рыбы, а может, и все эти причины вместе взятые не приносили удовлетворения от выездов на рыбалку. В общем, купленный в прошлом году специально под рыбу морозильник был заполнен усилиями жены всевозможными ягодами и зеленью, и это было, как ни странно, в итоге, к лучшему...
В этом дурном пандемийном 2021 году мы с женой и сыном практически на весь октябрь всё же уехали в санаторий «Аврора» в город Сочи (благо льгота для военных пенсионеров на санаторно-курортное лечение ещё осталась, и перемещение, слава богу, было разрешено). Отдых был замечательным, а лечение практически никакое: все процедуры платные. Порядком подзагорев и устав от отдыха, я скучал под южным солнцем: зуд в пятой точке по рыбалке становился всё сильнее, и я спасался просмотром роликов в интернете, общением с друзьями и братом Виктором, который приболел…
Перед самым отъездом из Сочи пришла невесёлая весть от дочери Марии, что у нас в квартире отключился автомат, потекли два морозильника и холодильник, все запасы мяса и рыбы протухли, и их пришлось выкинуть. Зять Андрей заменил автомат, а оставшиеся ягоды и зелень были снова заморожены. Обидно, конечно, но, слава богу, рыбы было немного, так, мелочь на консервы, хвосты, головы на уху. Вот и хорошо, подумал я, а то было бы очень жаль напрасно загубленных божьих тварей.
По возвращении с отдыха нас в Рязани на своей машине встретил зять, а дома ждал праздничный ужин, который приготовила дочка. Внуки были рады гостинцам, и всё было бы замечательно, если бы не запах от протухших продуктов. Это было, как говорится, полбеды, беда – она одна не ходит, она с детишками...
На следующий день, приехав на дачу, которую по весне купила жена, мы обнаружили под забором со стороны улицы огромную кучу куриного навоза. Его привезла (целый камаз!) по своей инициативе председатель СНТ. Навоз не просто вонял, а смердел и резал глаза. Моему негодованию и гневу не было предела. Везде эта тошнотворная вонь, и зачем нам столько навоза? Эту кучу пришлось подгребать, так как она расползлась на середину проезжей части дороги, и я прямо чувствовал, как всякий проезжающий посылал мне сто чертей в затылок.
Кое-как мы с сыном огородили старыми дверями эту вонючую пирамиду Хеопса, но оказалось, что этот навоз необходимо развезти по свежевспаханному участку. И вот мы, как рабы, а я как Геракл, который, совершая свой подвиг, чистил конюшни, принялись за этот «высокоинтеллектуальный» труд… Больше недели мы с упорством фанатиков вели неравный бой со зловонной кучей. Сто раз переругавшись с женой – ну непривычен я к этим сельскохозяйственным работам, я сын военного, не державший в руках ни вил, ни тяпки, не нюхавший навоза (разве что когда копал червяков на рыбалку) – я физически страдал от этого едкого запаха. Я неистовствовал в своём бессилии, сокрушался и матерился, звонил всем друзьям и знакомым, предлагал навоз за самовывоз, но только кум и зять взяли по пару мешков, остальные лишь подкалывали и смеялись, пророча богатый урожай на следующий год.
От длительной работы лопатой у меня стала болеть правая рука, жена мучилась поясницей, и только сын был молодцом: он стойко переносил вонь, половину навоза развёз по вспаханному участку, оставшуюся часть кучи мы перекидали в загородку ближе к забору и накрыли полиэтиленом.
Что делать? В жизни всё компенсируется, поэтому, видимо, чистый горный воздух Розы Хутор был с лихвой разбавлен тошнотворной вонью. Но с божьей помощью и помощью какой-то матери мы всё же победили! Всю одежду, инструмент и обувь пришлось стирать и мыть, а мне потом ещё долго всюду чудился этот противный запах…
Утром пятого ноября, когда я сменился с дежурства, пришла трагическая весть: в больнице в Харькове умер от ковида мой троюродный брат Попов Виктор Филиппович. Шок, онемение, пустота в душе и комок в горле… Поднял глаза к небу. Господи, ну почему? Единственная созвучная моей душе струна и нить связи с родственниками на Украине так нелепо и внезапно оборвалась. Закурил, и захотелось не просто выпить, а напиться и наплакаться. Очередной удар судьбы!
Мой брат Виктор был замечательным человеком, мастером радиосвязи. Срочную службу закончил в звании старшины и всю свою жизнь был в курсе развития электроники, чинил и настраивал персональные компьютеры, что по-настоящему сблизило нас, хоть он и был старше меня на 12 лет. Виктор очень любил свою жену Валю, любил её до такой степени, что и единственного сына назвал именем жены – Валентином.
Так уж получилось, что только с распространением интернета мы стали регулярно общаться, я собирал сведения о нашей родословной, и Виктор очень активно помогал мне в составлении нашего генеалогического древа. Со временем мы очень сблизились и, общаясь в Ватсапе, делились самыми сокровенными чувствами и переживаниями. В долгих разговорах мы рассказывали друг другу о своей прошлой жизни, увлечениях и страстях, находили много общего. И я, и он очень переживали за нынешнюю обстановку в отношениях России и Украины, надеялись, что со временем всё уладится и мы встретимся…
И вот Виктора уже нет в живых, но я мысленно общаюсь с ним, слышу его родной голос, занятную и мелодичную речь на полурусском, полуукраинском языке. А когда же мой черёд?.. Этими невесёлыми мыслями я поделился с другом Олегом, который, трезво оценив ситуацию, настоятельно посоветовал посвятить памяти брата не пьянку, а рыбалку.
Непоправима в жизни только смерть, и поэтому я твёрдо решил в память о брате съездить половить щуку на кружки, благо живцы с прошлой ОП-шной рыбалки ещё были. Я стал обзванивать друзей и знакомых рыбаков. Мой давний приятель Слава с красивой старинной фамилией Милионков сказал, что ребята неплохо отловились по щуке в Троице, правда, дорога туда гиблая…
Я позвонил своему сослуживцу Сергею, он с радостью согласился съездить на рыбалку и благосклонно пообещал предоставить мне место в своей старенькой «Ниве», которую он ласково называет Надюшкой. Так уж повелось, что наших железных коней мы называем по именам: я свой «Ниссан-Альмеру» №16 зову Мустангом, друг Валерка называет свою «Ниву» Марусей. Как бы там ни было, мы знаем и верим, что у машины есть душа, мы разговариваем с ней, как с живым организмом.
Ещё я позвонил своему сослуживцу Альберту, который тоже решил составить нам компанию на своём «Хёнде i35» – прокачанном, обвешанном по кругу кенгурятником и затонированном на глушняк.
На следующий день в полседьмого утра у Серёгиного подъезда, переложив свой скарб из Мустанга в Надюшку, мы тронулись в путь. На выезде из города нас ждал Альберт. Не быстро, под разговор, мы ехали к заветному озеру неподалеку от деревни Троица. Это было озеро, в котором я в далёком 1992 году впервые поймал щуку на кружки, обловив всех своих сослуживцев.
Приехав в деревню, мы обнаружили закрытый шлагбаум на дороге к дамбе озера. Вот такие настали времена: захотели местные дачники – и поставили шлагбаум. Попытки объезда по полю не увенчались успехом, через какое-то время мы упёрлись в свежевырытую противопожарную канаву. Что делать? Озеро – вот оно, как на ладони, но видит око, да зуб неймёт.
Я решил пойти проверить дорогу пешком и, когда вышел на дамбу, то увидел стоящую там чужую «Ниву», а по озеру уже плавала пара лодок. Стало ясно, что эти рыбаки попали на озеро другой дорогой. Посмотрев в навигатор, я обнаружил при увеличении грунтовую дорогу к озеру, но с другой стороны. Об этом я незамедлительно сообщил Альберту и скинул скрины дороги, а сам пошёл дальше, им навстречу.
С утра было +4, иногда моросил дождик, он достаточно хорошо пропитал верхний слой грунтовой дороги, и идти не по траве было скользко. Дорога тем временем не радовала своей проезжаемостью: было четыре низких места с поворотом и глубокой колеёй, наполненной водой. По моим представлениям, соваться на машине в этот гряземес вообще не стоило, но встретившиеся мне машины – «Дастер», «Паджерик» и «Ховер» – говорили о том, что с трудом, но проехать по этим канавам можно.
Вот появился и Серёга на своей Надюшке. Я сел в машину и сразу предложил Серёге включить пониженную и блокировку мостов, на что Серёга не отреагировал и в свойственной ему многословной хвастливой манере посоветовал мне не указывать ему и крепче держаться. Мы поехали и вскоре сползли в колею. Я не на шутку испугался, когда на выезде из поворота машину стало разворачивать поперёк колеи: левое переднее колесо ползло по правой колее, а заднее правое по левой. Серёга усмехался и, поддавая газу, крутил руль, что не существенно влияло на траекторию нашего движения. С помощью моей молитвы и чёртовой матери мы преодолели это гиблое место. Следующие канавы мы проползли уверенно, я уже не паниковал, и, поелозив по ровной дороге, мы наконец выехали на дамбу.
Ну ладно мы на «Ниве», а как Альберт на своём начищенном «Хёнде»? К моему удивлению, он тоже проехал, у него была уже надета новая зимняя резина…
Остановились для разгрузки на дамбе. Ехать до знакомого мне места под названием Штаны не стали, дорога туда была уж совсем плохая. На воде тем временем ходили под вёслами пять лодок, дождик прекратился, и ветерок был совсем не сильным – самое то для прогона кружков.
Первым на воду спустился Альберт. Молодой, ретивый, нетерплячий, он стал облавливать спиннингом ближайший затончик. Я не мешкая накачал лодку, спустил её на воду, крикнул Альберта, и мы поплыли вглубь озера. Серёга не торопился, что-то основательно готовил в своей лодке, и на воду спустился, когда мы с Альбертом уже проплыли добрую половину озера. Мы упорно плыли к Штанам, то есть к тому месту, где озеро разделялось на две части и обе уходили в коряжник. Вот на самой «мотне» и была русловая канава.
Быстро достав глубиномер (на дипер пока не накопил), я стал тщательно промерять глубину. Два метра, два с половиной, и вот четыре! На свал тут же был установлен сигнальный буй. Отплыв немного выше по ветру, я стал расставлять кружки. Альберт блеснил недалеко от кромки прибрежных камышей, а Серёга выставил свои кружки где-то на середине озера.
Какое же это наслаждение: настройка снастей, предчувствие поклёвки щуки – сильной, коварной рыбы… Время перестаёт существовать как параметр жизни.
Когда стройные ряды моих кружков проплыли предполагаемое русло, случилось сразу ЧЕТЫРЕ! переворота. Вот это да! Душа ликовала, я не смог сдержать своего восторга и закричал: «Есть перевороты!» Вид крутящихся на водной глади белых блюдец моих кружков был торжественно великолепен! Я достал смартфон и сделал фото: такие моменты в жизни бывают редко.
Прошли положенные упреждающие семь минут ожидания, и я в предвкушении удачи стал проверять перевороты. На первом кружке сидела щучка, но небольшая, она сорвалась с тройника ещё до подсака. Второй переворот был холостым, третий – с сидящей небольшой щучкой, которая также благополучно сошла около лодки. «Ну что за невезуха?!» – в сердцах причитал я.
Подплывая к последнему, четвёртому перевёрнутому кружку, я обнаружил, что весь капроновый шнур 25 метров размотан. Это внушало надежду… Выбрав метров десять свободного шнура, я почувствовал упругую тяжесть. Адреналин брызнул в кровь, тут же возникла дрожь и подташнивание в районе солнечного сплетения, и наслаждение переполнило мою изголодавшуюся по борьбе душу! Но на втором резком длинном потяге в руку отдалась предательская безнадёжная лёгкость. Увы, флюорокарбоновый поводок был срезан, как бритвой. Хорошенькое начало: поклёвки есть, поимок нет! Собрав кружки, я снова пустил их в прогон недалеко от сигнального буя.
Что делать? Что-то не срасталось. То ли я от тоски и нетерпения слишком быстро тащил не успевших как следует заглотить живца щук, то ли флюорокарбон не зашёл за ус щуки… Мой грустный анализ ситуации прервал вид перевернувшегося кружка. Ну вот теперь-то я спешить не буду, жду десять минут! Весь шнур с кружка уже был размотан, но я не делал подсечки, пусть щука сама заведёт поводок себе за ус, иначе будет опять срез…
На этот раз щука была покрупнее и заглотила живца вместе с тройником глубоко, поводок был заведён за ус, и шансов на побег у щуки было немного. Вдоволь повозившись с ней, я принял долгожданную осеннюю красавицу в подсак, и окрестности озера огласились моим победным криком: «Есть первая!» Позже ещё не единожды я прогонял кружки с учётом изменившегося ветра над предполагаемым руслом, и каждый раз было два-три переворота, в основном почему-то холостые.
К 12 часам дня, когда мы сплылись на обед, у меня было всего две щуки: одна под три кило, а другая чуть больше одного килограмма. У Серёги было пусто, а Альберт поймал десятка полтора окуней. Трёх самых маленьких я у него забрал на живца, так как запас моих колотых карасей уже иссяк. Попили чайку с бутербродами своими и чужими, побалагурили, сговорились ловить до половины третьего и снова расплылись на свои поля битвы.
Я с упорством и верой в удачу вновь стал гонять кружки над руслом, и не было ни одного прогона без переворотов. До двух часов дня я принял в подсак ещё двух щучек, одна из которых была под два килограмма.
Эх, погонять бы ещё! Но оговоренное время конца рыбалки поджимало, а я так и не поблеснил. Достал из коробки с блёснами одну из любимых вертушек третьего номера с красным лепестком в чёрную точку и с чёрной опушкой тройника, прицепил её к плетёнке спиннинга и сильно забросил поперёк ветра вдоль русла. Первый заброс не увенчался поклёвкой, ветер сносил меня в лодке всё ближе и ближе к краю русловой канавы. Следующий заброс также прошёл без удара. И я, как уже бывало, почти потеряв надежду, в крайний раз забросил блесну на середину русла, дал блесне упасть на дно и, поддёрнув, чтоб завести лепесток, стал медленно вращать ручку катушки.
И – о чудо! – внезапная тяжесть, как зацеп, и вот они, упругие толчки засёкшейся рыбы в руку! Я ослабил фрикцион и, внутренне ликуя, наслаждался треском и видом сматываемой со шпули плетёнки. Пару раз щучка показывалась на поверхности, но, сделав всплеск, вновь уходила в глубину. Было даже не очень важно, вытащу ли я эту щучку или она сорвётся. Тот адреналин, который заставил вскипеть мою кровь, был уже сладостен и приятен.
Не форсируя события, я завёл в подсак щучку под два килограмма. Освобождая её от тройника, я обнаружил, что от тройника осталось лишь два крючка, а третий был сломан. Пытаясь освободить глубоко застрявший крючок, я его тоже обломал, и на блесне остался лишь один из трёх крючков. Наверное, опушка со временем сделала своё чёрное дело, тройник просто сгнил, но и это не помешало мне под конец рыбалки поймать щуку на блесну.
Вспомнил брата Виктора, мысленно поговорил с ним. Земля тебе пухом и царствие небесное, мой родной, хоть и троюродный, но самый что ни на есть близкий человек! Эта рыбалка была посвящена тебе, и, наверное, потому, что ты был хорошим человеком и останешься таким со мной навсегда, бог, отдавая дань твоей памяти, послал мне столько эмоций и отличный улов.
Я собрал кружки и, преодолевая боковой ветер, поплыл к дамбе. На озере уже не было ни одного рыбака. Приплыв на дамбу, я поинтересовался результатами рыбалки у своих товарищей. Серёга был «лысым», а Альберт поймал ещё немного окушков. У других рыбаков тоже было негусто, и поэтому они свернулись и уехали ещё в обед. За весь день у Серёги было только четыре переворота, а у меня больше двадцати, я поймал пять щук, было четыре схода и два среза поводка. Просто это был мой день! Я дал одну щучку Альберту от чистого сердца и типа за живцов, Серёга брать щучку отказался, мотивируя это тем, что не хочет её чистить.
Стал накрапывать дождик. Мы свернулись и тронулись в обратный путь. Первым поехал Альберт: если вдруг застрянет, то чтобы мы смогли его выдернуть назад. Так решил Серёга, хотя, по моим соображениям, лучше бы было взять его потом, если что, на буксир. Мы порядком отпустили Альберта и поехали, точнее, поползли по раскисшей ещё больше за день дороге.
И тут в самый неподходящий момент, когда Надюшка сползла в глубокую колею с поворотом, у Серёги стало сводить спину. Выгнувшись в позу натянутого лука, мужественно стиснув зубы и жуя мат, он, не газуя, держал правой рукой ручку коробки передач (чтоб не вылетела первая скорость), а левой крепко сжимал руль. Я не знал, как ему помочь, и поэтому просто вспоминал вслух всех святых угодников и проклинал эту дорогу. Потихоньку, с божьей помощью и мастерством Серёги, мы преодолели эту гиблую канаву. Серёгу немного отпустило, но впереди было ещё три таких же сложных участка. Я просто закрывал глаза, чтоб не видеть, как мы сейчас или остановимся, или перевернёмся.
Как-то у нас получилось проехать до твёрдой гравийки. По самую крышу в комьях грязи и травы мы остановились около такой же замызганной машины Альберта. Постояли, покурили, сошлись на мнении, что прямо сейчас надо ехать на мойку, потому что самостоятельно вымыть такую грязь не представлялось возможным, пожали друг другу руки и тронулись в обратный путь.
Около дома я всё же уговорил Серёгу взять щучку: было как-то неправильно, чтоб он остался без улова. Одну щучку я по приезде домой отдал соседке, вторую – другу, к которому вечером ездил в баню, а третью оставил себе, её позже пожарила моя красивая жена.
Вечером после баньки, поужинав и выпив сто грамм своего лекарства, я погрузился в спокойное, сладостное умиротворение и быстро уснул. Мне снились перевороты кружков и мой брат, который был рядом и улыбался.
07.11.2021, г. Егорьевск
P.S. Через день в реанимации умерла жена брата. Она пережила его всего на один день…
