Как обычно, перед поездкой штормило на работе. Надо ли упоминать, что за две недели до этого был штиль?
Воды в озере было очень много – более чем на метр выше прошлогоднего уровня. Это давало надежду на то, что в заливах с кувшинками будет немало щуки. Но весна запоздала. Трава и кувшинки еще не образовали достаточно густых укрытий, и щука стояла в основном в более глубоких местах или там, где были камни и коряги.
В прошлом году по низкой воде заприметили лохматую корягу. Теперь ее видно не было, но по ориентирам на берегу и задевам приманок за ветки мы ее довольно быстро нашли. В ней ловился приличный окунь, притом даже тогда, когда он не клевал нигде. Приманку нужно было проводить прямо в ветках и давать томительную паузу до 5-7 секунд. Хороши были тонущие и медленно тонущие воблеры, но были зацепы.
Погода с каждым днем становилась теплее, вода за неделю прогрелась с 14 до 19 градусов, но на большой Сайме щуки так и не клевали. Их отсутствие компенсировали прекрасные язи, что примечательно, клюющие на самые обычные щучьи приманки – полноразмерные вертушки и воблеры. Никаких мухоблесен или микровоблеров.
Сделали одну решительную попытку поймать судака на джиг и долго выжидали его вечернего выхода на перспективной точке, но к середине белой ночи поймали только окуней и решили ехать домой.
Честно говоря, мы уже пару лет при разговоре о ловле лососей и форелей на Сайме сразу начинали горько шутить, но все равно продолжали время от времени испытывать не столько уже удачу, сколько свое терпение, пытаясь поймать хоть какую-нибудь «благородную» рыбу.
В один из тихих вечеров, когда вода стала гладкой и голубой, мы заметили сначала легкую рябь от малька, а потом и всплески более крупной рыбы, которая, охотясь на малька, выпрыгивала из озера, как из зеркала. Вокруг паниковали чайки и вообще действие очень напоминало окуневый «котелочек» на Рыбинском водохранилище.
Мы на полной скорости - 5 миль в час - направились к месту боя. Но пока доехали, все стихло. Однако мы уже впали в азарт и переоснастили спиннинги дальнобойными приманками. Как только где-то возникала на озере рябь, мы устремлялись туда во весь опор четырехсильного двигателя. Так продолжалось довольно долго, но в итоге на одном из забросов я ощутил четкую и резкую поклевку на девон. Рыба не засеклась, но направление было взято.
На следующий день мы уже сознательно и целенаправленно поехали в те места, где видели «котелки» и снова стали гоняться за ними. В один раз нам повезло, и очаг возник прямо по курсу лодки. Были видны выпрыгивающие из воды рыбы и это были явно не окуни.
Наши приманки, перелетев стаю, прошли через нее и каждая подарила своему хозяину четкий и резкий удар, но рыба опять не засеклась. Нервы начинали шалить и, пытаясь успокоиться, мы решили встать в месте, где возникали возмущения и просто ждать «закипания» воды, а не гоняться за призраками. Тактика, в целом, оказалась верной, но и во второй день ничего, кроме пары поклевок, не принесла.
На третий день, как уже повелось, это был наш последний день на озере, русская душа созрела для свершений, и мы с самого начала встали в перспективном месте и стали ждать, однако, время от времени забрасывая и проводя приманки. На одной из таких проводок под самой лодкой у Алексея следует поклевка, и он стремительно накоротке вынимает самую настоящую серебристо-черную рыбу (как мы тогда считали – форель, позже я стал склоняться, что это молодой лосось).
Есть! В смысле, не в пищу употреблять, а поймали-таки! Конечно, и в пищу мы бы ее употребили, но на спине у нее оказалась метка – тонкая полоска желтого пластика с числовым кодом. Поэтому решили меченую рыбу выпустить.
И тут поклевка у меня! В почти черной воде я увидел, как от моего воблерка отплывает такая же желтая метка, торчащая из спины рыбы-невидимки. Что уж тут говорить, конечно, мы начали с многократным усердием забрасывать приманки.
И в итоге я тоже наконец-то вытащил маленькую, но такую дорогую рыбку. А спустя некоторое время, еще одну. Сработала колебалка «Куусамо таймень супер». Рыбки были небольшие, поэтому выжить не могли, и мы их вечером приготовили на решетке.
Были еще поклевки, но больше ничего поймать не удалось. А в душе осталась именно та недосказанность, какая бывает в конце хорошего романа или пьесы, и которая заставляет возвращаться вновь и вновь к такому знакомому и такому глубокому месту.
